– Да, – ответила Валли, начиная нервничать, почему-то было странно, что этот незнакомец произносит вслух ее имя, это пугало ее.
– Да, – сказал он по-русски, поднимая глаза на Валли и рассматривая ее лицо. – Я вижу. А теперь скажи мне свое настоящее имя.
– Вы его сами назвали, – ответила Валли, озадаченная таким требованием. – Уоллис Стоунман.
– Нет, – сказал он по-русски.
– Да, это оно, – настаивала она. – Может быть, я не туда попала. Мне сказали, что здесь можно…
– Ты в правильном месте, – подтвердил старик так спокойно и самоуверенно, что Валли еще больше смутилась.
– Я не знаю, чего вы от меня хотите, – сказала Валли с досадой.
Старик вздохнул.
– Еще раз, – повторил он, теперь по-русски. – Ответь этому старику. Скажи мне, как тебя по-настоящему зовут.
Валли почти ответила, ее язык как будто собирался это сделать сам. Это было сверхъестественное, пугающее ощущение.
– Простите, но… – сказала она.
– Девочка, – настойчиво продолжал он по-русски, – скажи мне свое имя.
Валли почувствовала, как ее щеки пылают от досады, больше всего на свете она ненавидела родительскую опеку, а в тоне старика ей отчетливо слышалась та же опека и снисходительность. Однако когда она снова взглянула на него, она прочла на его лице еще одно выражение. Что это было? Участие? Забота? Кто был этот старик и какое право имел он так говорить с ней? Валли собралась было снова упрямо повторить свое имя, но вместо этого случилось кое-что другое, в голове ее возник другой ответ, другое имя, которое, казалось, обладает собственной волей и желает быть названным, – и Валли не смогла этому воспрепятствовать.
– Валентина, – произнесла Валли тихо, с отчетливым русским акцентом.
– «Valiant», – сказал старик, кивая, – «отважная», да?
– Валентина Маякова, – проговорила Валли, пораженная этими звуками, которые, казалось, шли из самой глубины ее сознания. Это имя она не слышала и не произносила одиннадцать лет. Вдруг она почувствовала, что, произнеся это имя вслух, она предала кого-то, как будто в далеком прошлом пообещала кому-то хранить это имя в памяти и никому не доверять.
– Да, – сказал старик, – Валентина Маякова.
Он поднялся со стула и, прихрамывая, поплелся к двери позади прилавка. Он вышел на минуту, оставив смущенную Валли в одиночестве. Больше всего ей хотелось убежать, инстинкт «бей или беги» подсказывал, что надо немедленно убираться из этого магазина, но вместе с тем она не могла уйти, не дождавшись развязки этого странного действа, что разыгрывалось вокруг нее. Пока она стояла в недоумении посреди магазина, охранник вошел внутрь и встал у двери, направив всю тяжесть своего пристального холодного взгляда на Валли. Она гадала, что, интересно, он видит, глядя на нее так. Лицо его не выражало ничего.
