Кто Я? Что Я? Когда Я?
Лишь ветер поет на невидимой свирели мелодию прощания. Только ветер перемен сквозит сквозь века, задевая наши сердца и заставляя ум человеческий ныть от бессилия.
Не шагнуть в этом теле в бездну безвременья, не протянуть руку помощи, потому что не только подать некому, но и увидеть нечем.
Только холод пространственных переходов заполняется и болью через сердце пытается забиться в человеческий ум.
О Велители Вселенной, я лишь пылинка у ваших ног, та частица Мироздания, от которой отвернулась Великая Богиня Судьбы. В чем задержался, в сомнениях своих или в глупом здравом смысле. В Иллюзии Великой этого плотного мира или в своих снах на плоскости зеркальной поверхности, в которой отражен смысл мироздания.
В каких мирах находятся те звезды, что рассыпаны в этом пруду безмолвия.
Где мой путь, да и где я сам.
Ступени крутящегося колеса вдруг замерли, и ощущение твердой поверхности вновь повергло меня в глубочайшую тревогу. Я не понимал, что со мной и в каком мире я присутствую.
Звенят колокола, гудит горячий воздух.
Прозрачен и высок тот звон.
Когда я возвращусь,
Дадут мне в руки посох
И будет даль кипеть со всех сторон.
И вновь я босиком, и холод режет спину,
И мысли на ветру седою бородой.
Достанет ли ума не проклинать чужбину?
Договорюсь ли я сама с собой.
Вернуться ли спешу
Иль тороплюсь успеть я,
Подняться ли стремлюсь иль падать не хочу,
На месте ли стою,
Ползу ли на вершину,
Я колесо судьбы отчаянно кручу.
Ты опоздала на 22 тысячелетия. Те звезды, что когда-то были твоим домом, давно уже померкли и сошли в небытие.
Ты опоздала, ты не пришла вовремя, ты не пришла ко времени. Не в тот поток направил тебя кормчий. Оглянись и очнись.
Ты так и сидишь до сих пор на срезе колонны в лучах заходящего солнца. Куда ты смотришь? Что ты ищешь в человеческом сознании, там ничего нет, кроме хлама мелочных, эгоистических слюнопусканий.
Вернись к себе, оставь ненужный инструмент — тело. Вернись к себе.
Щелчком меня вышибло из безвременья в какое-то другое местоположение нашей Вселенной.
И опять новая история!
Плодородная равнина простиралась до самого того места, где смыкался индиго-лиловый небосвод с белой полоской песков. Темными холодными ночами звезды, казалось, были рассыпаны полукругом по земле у горизонта. Только далеко на северо-востоке владение Барназалиса упиралось в подножие гор, некогда бывших сине-черным каменным великолепием, а теперь разваленных и поросших красноватым низкорослым «сакаши», так местные жители называли эти непроходимые заросли. Те немногочисленные поселенцы, которые отваживались здесь остаться и разбить пока временные лагеря, были безрассудно дерзкими. Они держались особняком, никого не подпуская к своей территории, но и не вмешиваясь в дела других.
