За окнами трамвая на всем пути от площади Нации до Шарантонских ворот нескончаемо тянулись улицы, возносившие дома-утесы к серому небосводу. И куда ни глянь — рельсы, пустыри, неприютность. Промчался поезд Париж — Лион — Марсель в сером, как небо, облаке пара. Кое-где еще уцелели трущобы, до которых не добрались торговцы недвижимостью; покосившиеся двери и распахнутые окна с помятыми занавесками являли взору убогое нутро квартирок.
Виктору, спрыгнувшему с подножки трамвая на мостовую, почудилось, что он попал в параллельный мир. Для многих Париж — город блеска и роскоши, прочее остается за кадром, а здесь — живые изгороди из хмеля и барбариса вокруг каких-то лачуг, над ними вдалеке громоздится темной горой дымящая фабрика…
Королева Маб шагала быстро — сохранять дистанцию Виктору было трудно, приходилось даже нагонять. По пути к нему пристала престарелая любительница абсента — он бросил ей монетку. Королева Маб маячила далеко впереди смутным силуэтом. Он прибавил шаг, почти пробежал вдоль фортификаций, нырнул в потерну,[104] выскочил по другую сторону стены укреплений и оказался у кладбищенской решетки; вокруг волновалось море трав и сорняков. Чуть поодаль из этого моря прибрежным, источенным приливами валуном торчал ветхий домишко. Насколько хватало глаз, это было единственное жилище в округе. Неужели Королева Маб вошла туда?.. Виктор, не обнаружив в пределах видимости объекта слежки, со всех ног устремился по ухабистой тропинке, подскользнулся в размокшей грязи и растянулся на животе. Ударом о землю из легких выбило весь воздух. Уткнувшись лицом в локоть, он услышал женский голос:
— Матушка! Матушка, ты дома? Это я, Жозетта!
Виктор отдышался наконец, кое-как поднялся и первым делом проверил, не пострадал ли фотографический аппарат. Вроде бы все было в порядке, ничего не сломалось. Теперь он не только слышал, но и видел Королеву Маб: она изо всех сил колотила в закрытые ставни домишки, потом повернулась и прошла вдоль стены — ее скрыли кусты сирени. Виктор незаметно проник в заросший, неухоженный сад, посреди которого стоял колодезный сруб, и осмотрелся. Королева Маб ломилась в растрескавшуюся, опечатанную дверь:
— Матушка, ты где? Я к тебе пришла!
Она бросилась назад, к тропинке, и Виктор поспешно шмыгнул в кусты сирени.
— Зря вы тут надрываетесь, старушка переехала.
Королева Маб встала как вкопанная, едва не сбив с ног толстячка на деревянной ноге и с барабаном на перевязи.
