Что же касается ссылки Мельникова на богородичен из Киевской минеи, по которому будто бы выходит, что „небеса существовали раньше Сына Божия, то здесь Мельников перемудрил даже самого себя, исказив своим переводом церковную песнь так, что простой церковный школьник над ним вдоволь посмеялся бы, и это тот Мельников, который не прочь блеснуть латинскими и греческими фразами. В приведенном им тексте богородична ясно и просто говорится, что Богородица на земли, а не на небеси родила без Отца Того, Кто паче мысли и слуха безматерен на небеси. Откуда же здесь мудрование о существовании небес ранее Сына Божия?
Наконец, указание на еретичность „Православного Исповедания" делается Мельниковым повторно, и ссылку его при этом на Тарасия, как судию этого документа, мы уже ранее признали неудачною, ― особенно неудобно ссылаться на Тарасия старообрядцам потому, что суд Тарасия наравне с Прав. Исповеданием придется им отнести и на свои уважаемые книги вроде Малого Катехизиса, Большого Катехизиса и друг.
VI.
„О Пресвятой Богородице Господствующая Церковь содержит так же совершенно различные верования" продолжает говорить неправду г-н Мельников (43 стр.); ибо „современные нам богословы отвергают непорочное зачатие Богородицы", а между тем „это учение принято всею русской никоновской церковью и утверждено собором 1666―67 годов, ― в книге „Жезл", сооруженной этим собором" (стр. 45). Но, во 1-х, Мельников сам же далее, сознается, что „справедливость требует дополнить, что тот же собор 67 года, который соорудил (sіс!) Жезл, утвердил и Скрижаль, а в ней прямо сказано: „убо не роди Дева с растлением, но Св. Духу пришедшу на Ню и очистившу словом архангела Гавриила: зане скверна прародительна бяше в Ней". Отсюда уже ясно, что собор 67 г. и за ним „Никоновская Церковь" не признает непорочного зачатия Пресвятой Девы, не может же она Скрижалью отвергать то, что утверждает в Жезле. Α если так, то надо проверить: точно ли в Жезле принято это учение как обязательное и точно ли оно утверждено собором 67 г. ― г-ну Мельникову, как-то опасно доверяться даже и в буквальных его выдержках. Читаем текст Жезла и что же видим: писатель Жезла, приведши слова, выписанные на 45 стр. у Мельвикова, не ставит точки как Мельников, а продолжает: „последствующих речений разум побуждает о зачатии ея самыя разумети... обаче занеже некая винословия и свидетельства святых отец противное видятся, утверждати разумение, сиречь, яко зачата в прародительном грехе, о сем состязание во училища отсылаем богословская и на соборное определение. Α яко абие по зачатии своем освятися и от скверны прародительския очистися, несть о сем усумнение" (Жезл л. 35―36)... Α такое продолжение сообщает Жезлу уже совсем другой смысл, чем навязывает ему Мельников, оказывается, что если автор Жезла и не прочь сам по себе примкнуть к некиим, признающим непорочное зачатие, однако не решается навязывать это мнение читателям, как нечто непреложное, а отсылает их за решением этого вопроса к авторитету собора и богословских училищ, за несомненное же выдает лишь то, что „абие по зачатии своем освятися и от скверны прародительския очистися Пр. Дева". Значит, и собор 67 г., если бы он был причастен и всему содержанию Жезла, вовсе не утверждал сомнительного мнения Симеона Полоцкого, а лишь бессомнительное, и ниже (лист 37 Жезла) говорится по поводу слов Скрижали: зане скверна прародительска бяше в ней: „не разумеется о том времени", егда имяше зачати Христа, но о времени зачатия ея самыя во чреве Св. Анны". К сказанному нелишне присоединить, хотя это и будет некоторым повторением, что лучше бы Мельникову в этом неправильном учении о Пресвятой Богородице укорить свою аввакумовскую церковь, в которой, действительно, непорочное зачатие Пр. Девы исповедуется, как мы уже отметили, и у Арсения Швецова, и у Павла Белокриницкого, и у Ксеноса.
