ДЕНЬ ПРИЕЗДА И УТРО ЯСНОЕ
Бывают душные летние вечера, от которых делается не по себе. Выдался как раз такой: небо висело низко, стояла оглушающая тишина. Надо мной, пока я шел от автобусной станции, проносились сытые голуби, по улице сновали велосипедисты, собака мчалась за котенком, не решаясь гавкнуть. И только у гостиницы тишина лопнула: неподалеку, в парке, вибрировала танцплощадка, сквозь сумерки оттуда прорвался голос солиста — он хрипло, словно в горле застряла надломанная бритва, кричал: «В мали-и-и-но-вой за-аре!»
Вопрос — где мне найти своих? — дежурный администратор оставила без ответа. О том, чтобы поселиться, не было и речи, но в гостиницу, плавно изгибаясь то в одну, то в другую сторону, вошел бугор наших монтажников, и я двинулся за ним. Бугор поднялся на второй этаж, и я оказался в узком номере с четырьмя кроватями. На дальних, у окна, сидели двое, меж ними стояла тумбочка с закусью на газетке, пахло носками, табаком, известкой. Бугор принял стакан, выпил, закусил кружочком лука, обернулся.
— Приехал? — щурясь, он пососал зуб, подвигал кадыком. — Так! — Бугор опустился на кровать и приник дряблой щекой к плечу человека со смазанным лицом. Сидевший напротив быстро прихлопнул тяжело пролетавшего мимо комара и показал мне мозолистые, желтые ладони с симметричными красными запятыми.
Я вернулся в вестибюль. Возле окошка администратора на чемодане потерянно сидела женщина в облепившем полное тело белом платье и тихо плакала, утирая слезы уголком большого носового платка. Я вспомнил, что последний раз ел в буфете на Ярославском вокзале, пересек вестибюль и вошел в ресторан. Напротив двери, на глухой стене располагалось писанное масляной краской панно. С него одна девица в кокошнике протягивала хлеб-соль. Судя по ее чудовищному лбу, ротику кнопкой и крохотному треугольнику подбородка, автор панно знал, что такое законы перспективы. Две другие, тоже в кокошниках, осклабившись до ушей, придерживали подружку, чтобы та, чего доброго, не сорвалась со стены, и, обрастая третьим измерением, не растянулась бы между столиками. Запах подгоревшей подливки царствовал тут. Чувство тревоги, ощущение того, что я выпал из мира, в котором всем нашлось место, всем, кроме меня, кольнуло вновь. Меня замутило: переступив порог, я качнулся обратно, но кто-то подхватил под локоть, повел, усадил за столик напротив уткнувшегося в тарелку человека. Меню не требовалось — только мясо в горшочках, салат из огурцов, водка и минеральная вода.
