— Да, — прошептала я.
И ничем не выдала страха, хотя понимала, что в этих словах короля заключено предостережение. Рано или поздно он умрет, и я останусь одна в окружении враждебного двора. Мне надлежит обеспечить продолжение рода Валуа и доказать, что я достойна быть королевой.
Я держала его за руку, глядя, как он понемногу погружается в сон. Мне бы следовало ужаснуться при мысли, что блистательный властелин, который наперекор всему приютил меня под своим кровом, теперь неумолимо приближается к концу жизни.
И все же я была способна думать только об одном — о преграде, которую мне предстоит преодолеть.
К середине лета Франциск окончательно поправился, и началась война с императором Карлом V Габсбургом за Миланское герцогство. На сей раз во главе армии встали коннетабль, его племянник Колиньи и мой муж, а королевский двор разместился в Сен-Жермене, поближе к надежным стенам Парижа.
При первой же возможности я в одиночку тайно выбралась в город и посетила Козимо. Он был безмерно рад меня видеть и тут же провел в комнату на верхнем этаже дома, тесно заставленную шкафами с множеством склянок, колб и книг, точь-в-точь как во флорентийском кабинете его отца. На потолочных балках комнаты были развешаны клетки с птицами.
— Госпожа моя! — Козимо поклонился с преувеличенной услужливостью. — Своим посещением ты оказываешь мне великую честь.
— Козимо, ты выглядишь так, словно целый месяц не ел и не выходил на свежий воздух. — Я окинула его взглядом. — Искренне надеюсь, ты не сидишь, затворившись в этой комнате, днями напролет. Одной магией, знаешь ли, сыт не будешь.
Слушая, как он бормочет оправдания, глядя на его худое лицо, светящееся пылким желанием угодить мне, я невольно задавалась вопросом, правильно ли поступила, придя к этому человеку. Он, в конце концов, всего лишь слуга, живущий у меня на содержании. Как может он понять те муки, которые я испытываю? С того ужасного дня, когда у меня случился выкидыш, я жила в постоянном страхе. Вопреки утверждениям Лукреции, что женщины часто теряют первого ребенка, я терзалась мыслью о грозящем мне изгнании за то, что не сумела подарить мужу наследника.
— Госпожа моя, — Козимо смотрел так, словно мог прочесть мои мысли, — ты встревожена. Ты пришла ко мне потому, что тебя обуревает страх. Можешь довериться мне. Я скорей бы умер, нежели предал тебя.
Я вздрогнула, встретив его пронизывающий взгляд. Мне вспомнилась кровь, текущая между ног, комок тряпья и ночная сорочка, догорающие в камине. Сердце мое словно сжала в кулак невидимая рука.
