Кроме одной.
Алексеева уважала американцев. Она не боялась их, но тем не менее уважала. Они были сильны, и несомненно могли многократно увеличить свою мощь, если бы только пожелали. Были такие, кто называл американцев «мягкими». Для нее это было полнейшей ерундой. Они ничего не извлекли из гитлеровских ошибок? Он тоже, усмехаясь, называл их мягкими. Но стоит один раз взглянуть на их историю, что бы увидеть другое. Негры, которые находились у них в рабстве, коренные народы, которые они уничтожили. Мексиканцы, чью землю они отняли, филиппинцы, которых они преследовали как собак – все свидетельствовало об обратном. Вся история Америки была сплошным разрушением, что бы ни стояло у них на пути.
Мы должны быть союзниками, думала Алексеева. Мы и американцы. С нашей удвоенной мощью, мы поделили бы мир словно жирный пирог. Никто бы не осмелился нам противостоять. К сожалению, американцы и их заискивающие союзники взяли это на себя, на каждом шагу мешая нам. Вопрос времени. Рано или поздно мы будем сильнее.
Что касается скрипача, его признание она получила после того, как «отработала» на нем несколько методов. Какое-то время наглец настаивал на своей невиновности, но после того, как она, методично, один за одним, переломала все пальцы на его левой руке, он пошел на попятную. Для подобных преступников не существовало никакого медицинского обслуживания, так что его талантливые конечности теперь всегда будут не более чем кривые загогулины. Для нее это не имело никакого значения. В конце концов, спрос на скрипачей в исправительно-трудовых колониях был невелик. Теперь с именами, полученными от него, она могла противостоять остальной части этого небольшого злодейского заговора.
Алексеева поднесла руку к глазам, прикрывая их от света. Вновь ее мысли вернулись к Кларк. Странно, но она надеялась, что та не будет столь же упорна, как этот поляк. Несмотря на то, что она должна будет отправить ее тюремным этапом в Россию, ей не хотелось причинять девушке боль. Это ее беспокоило. «Почему ее должны волновать такие мелочи?» Маленькая сучка была просто еще одной овцой на этой бойне. Не так ли?
«Будь осторожна, Валентина», - пробормотала она, вздыхая. - «При твоей работе нерешительность - опасная штука». Она почти задремала, когда одинокой мысли удалось прорваться сквозь толстую стену ее души в течение уже многих лет призванной скрывать ее чувства. Рэйчел. Какое прекрасное имя.
Девушка с прекрасным именем не спала, ожидая, когда за ней придут. И снова ее изнывающее тело поволокли по лестнице, а затем вдоль плохо освещенного коридора, ведущего к комнате допросов. Алексеева уже сидела за своим столом, но никакого вежливого приглашения присесть на сей раз не последовало. Она просто равнодушно наблюдала за тем, как Рэйчал привели в комнату и усадили на ее прежнее место. Еще более зловещим было то, что на сей раз охранники не ушли. Вместо этого они угрюмо встали возле двери, пока стенографист покорно вынимал свою печатную машинку.
