Он понял, что она задумала, и одной ногой толкнул конторку, свалив с нее все предметы.
— Да пошла она черту, твоя мама! Что она может сделать? Ничего. Ровным счетом ничего. Я ее хозяин. Я владею ею, тобой и всеми, кто здесь живет. И буду делать то, что считаю нужным. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше для тебя. Все эти годы, — продолжал он, пьяно порыгивая, — я кормил, поил и одевал тебя. За мной ты жила как принцесса. А чем ты платишь? Даже не желаешь находиться со мной в одной комнате, неблагодарная сучка. Пришло время платить по счету. Ну-ка, покажи свою щедрость! Подойди к своему папочке и подари ему поцелуй.
— Убирайся! Не подходи ко мне! — Преодолевая спазм в горле, она с силой выдавливала из себя слова, а он хищным зверем продолжал приближаться.
— Ах ты моя сладкая малютка! — не унимался Закери. — Может, ты хочешь, чтобы мы вместе пришли к ней и рассказали про нас с тобой? Как я приставал к тебе? По-моему, тебе лучше не лезть в бутылку. Твоя мамаша сейчас такая хворая, что чертов кашель ее задушит. Не будешь ли ты любезна дать мне то, чего она не может? Слушай меня, — он устрашающе повысил голос, — сейчас ты подойдешь сюда и откроешь мне свой сладенький тайничок. Я и так ждал слишком долго. Просто умираю от желания тебя попробовать.
Закери метнулся к ней. Она не сумела вовремя отскочить. Он поймал ее и повалил на пол. Она бешено сопротивлялась, но он был крупный и сильный, ошалевший от хмеля и возбуждения. Он зацепил ее за платье и, рванув его, обнажил грудь. Потом схватил и сжал ее, оглушенный похотью, не чувствуя того, что в бешенстве она впилась ногтями ему в лицо.
— Посмотри на них, — с алчным придыханием приговаривал он. — Спелые и сочные как дыни. Так и просятся в руки. — Он лез ртом прямо в ее вздымающуюся грудь, шарил руками по низу и, перекатываясь с бока на бок, задирал нижнюю юбку. Его настырные пальцы повсюду доставали ее.
— Иди сюда! — кричал он, дыша ей в лицо перегаром. Он придвинулся еще ближе, покрывая ее жадными мокрыми поцелуями. Преодолевая бешеное сопротивление, он норовил раздвинуть ей ноги.
— А ну, где тут у тебя чашечка с нектаром! Я умираю от жажды. Давай-ка быстрее. Тебе понравится. Погоди, еще сама просить станешь. Будешь умницей, может быть, я женюсь на тебе, когда твоя мамочка отдаст Богу душу.
Она беспомощно трепыхалась под ним. Он перелег на бок и придавил ей бедро, пытаясь коленом отвести другую ногу. Одной рукой он держал ее запястье и прижимал его к полу, второй продолжал жадно лапать тело. Охваченная ужасом, она дергалась из стороны в сторону, понимая, что в любую секунду он может справиться с ней.
