Погода в тот день стояла солнечная, теплая, и поездка могла бы доставить удовольствие, если бы не суровое настроение Петра Ивановича. Он не смотрел по сторонам. Взор его упирался в стенку кареты и не выражал абсолютно ничего. Правда, иногда он высовывался из окна и вступал в разговор с кучером:
— Ферапонт, быстрее!
— Ваш-превх-ство, куда уж быстрее. Они, сердешные, и так идут рысью более получаса,
— отвечал барину Ферапонт, большой знаток конного дела.
— Подхлестни их.
— Тогда Серко и Дымок захромают.
— Стало быть, ты не перековал первую пару в Бадене?
— Немчура больно дорого дерет, ваш-превх-ство.
— Олух ты царя небесного! — сердился генерал. — Я ж тебе сказал: заплачу.
— Так-то оно так, ваш-превх-ство, — вздыхал степенный Ферапонт. — Только наших денег на их хреновую работу оченно жалко!
— А мне время дорого, ты понял?
— Знамо дело, ваш-превх-ство, — говорил кучер и осторожно шевелил вожжами, не подстегивая лошадей, а лишь напоминая о своем надзоре над ними.
Эти бессодержательные разговоры положительно влияли на Петра Ивановича. Взор его светлел, непреклонная складка губ смягчалась. В задумчивости он поглаживал правой рукой ровно подстриженные черные бакенбарды и однажды даже произнес, ни к кому не обращаясь: «Ну и черт с ним!».
В гостинице «Der Ahern Blatt» русских гостей сегодня не ждали, так как Древич договаривался с хозяином на другой срок. Потому им временно пришлось разместиться в трех маленьких комнатах. Багратион потребовал ванну, свежее белье, рубашку, галстук, перчатки, новую жилетку. Камердинер Иосиф Гави сбился с ног, извлекая нужные вещи из разных дорожных баулов. Наконец, генерала собрали для визита, ведь куда он так торопился, знала вся прислуга и желала ему счастливого времяпрепровождения.
Неведомо это было лишь людям в двухэтажном особняке на Риген-штрассе, 22. Багратион довольно долго стучал круглым серебряным набалдашником трости в дубовую дверь прежде, чем появился лакей в ливрее.
В пятницу ее сиятельство гостей не принимала. Но лакей узнал генерала и потому, немного поколебавшись, открыл двери. Петр Иванович сунул ему в руки шляпу, трость, перчатки и проворно взбежал по лестнице на второй этаж, мимоходом встретившись взглядом с графом Павлом Скавронским, сумасшедшим музыкантом, ласково смотревшим на входящих из позолоченной багетовой рамы.
В дверях будуара князя встретила горничная Надин. В ее прямой худощавой фигуре, облаченной в коричневое платье, длинный белый фартук и такой же накрахмаленный чепец с кружевами, сквозила уверенность и решительность.
