.
В гостиной Екатерины Павловны было совсем немного людей, и первым, кто представился князю Петру, стал именно Шарль Андре Поццо ди Борго, с лицом, покрытым вечным средиземноморским загаром, худым, энергичным, освещенным блеском карих глаз. Увидев родной темно-зеленый мундир, Багратион невольно сделал шаг ему навстречу и улыбнулся.
Этот человек встречал Багратиона во времена Итало-швейцарского похода Суворова. Тогда он состоял при штабе великого полководца. Петр же Иванович командовал различными отрядами союзных войск. Штабных людей он видел редко, запоминал их с трудом, но все они знали храброго шефа 7-го Егерского полка по его участию в суворовских военных советах.
Как младший в чине Поццо ди Борго встал при появлении генерала от инфантерии. Княгиня Багратион видя, что супруг не узнает ее гостя, поторопилась произнести его имя по-русски: «Карл Осипович» — и корсиканский дворянин, владея языком далекой северной страны уже довольно хорошо, добавил почти без акцента:
— Счастлив видеть ваше сиятельство снова! Особенно — в Вене, ив — гостиной нашей милой княгини.
— Ваше лицо как будто мне знакомо, — заметил потомок грузинских царей.
— Так точно, ваше сиятельство, — поклонился ему Поццо ди Борго. — Если помните последний поход Суворова.
— Я думал, Вы — итальянец.
— Никак нет, ваше сиятельство. Но ошибаются многие.
Уроженца острова Корсика нередко принимали за кого-то другого, знакомого или ранее встречавшегося человека. Он одновременно походил на разноплеменных обитателей Средиземноморья. Так, в Венеции с ним заговаривали по-итальянски, в Марселе — по-французски, в Барселоне — по-испански, и он мог поддержать беседу. Он жил в Англии, где быстро обучился неподражаемому лондонскому акценту, похожему на разговор с кашей во рту.
Затем судьба забросила его в Россию, ее язык он признал наиболее трудным из всех европейских наречий. Однако русские упорно противостояли Наполеону. В них была некая первобытная сила, давно утраченная австрийцами, итальянцами, голландцами, пруссаками. И Поццо ди Борго, шпион международного класса и заговорщик, бредивший освобождением Корсики от французского ига, согласился работать на царя Александра Первого. Не столько из-за денег, сколько по идейным соображениям. Очень приличные суммы за конфиденциальную информацию ему платили англичане. Русские давали другое — прикрытие в виде мундира своей мощной армии, столь уважаемой в Австрии, Италии и немецких княжествах, связи в аристократической среде Европы.
