В переполненном войсками городе нас ещё несколько раз останавливали патрули. Но проблем не возникло, и спустя час примерно после полуночи мы оказались за невысокой городской стеной, где раскинулось многокилометровое море из палаток, телег, возов и брезентовых навесов. Десятки, если не сотни тысяч беженцев с юго-востока, разрозненные отряды добровольцев и партизан, госпитали и солдаты из разбитых батальонов, полков, бригад и корпусов. Все эти люди сошлись в одном месте, чтобы получить чёткие приказы, помощь магов и жрецов в исцелении ран, продовольствие и защиту. Однако если судить по тому, что я видел вокруг, ничего этого они не имели. Солдаты и офицеры были предоставлены сами себе, и никто не торопился ставить их в строй, а чародеи и служители культа занимались своими делами и оказывали помощь больным и раненым по самому минимуму. Между группами людей бродили сотни оборванных и истощённых детей-сирот, которые выпрашивали еду. А голодные лошади, которые съели в округе всю траву, жевали перепрелую солому из телег и подстилку, на которой спали их хозяева. Короче, вокруг царили хаос, антисанитария и неразбериха. И если бы прямо сейчас под стенами Цуркина объявилась летучая рейдерская группа ассирской кавалерии или егеря, они могли бы натворить немало бед.
Однако, к счастью для беженцев и солдат, весь этот бродячий табор в тылу Первой Юго-восточной армии великого герцога Туира Кайяса, который, как и его батя, полководцем не был, пока никого не интересовал. Продвигаясь через ночную стоянку и попутно расспрашивая людей о местонахождении горных партизан, мой отряд добрался до более-менее чистого пространства, которое было отделено от основного лагеря кольцом из крепких повозок и караулами из хорошо вооружённых справных мужиков. Я представился, и, поскольку моего появления ожидали, отряд пропустили за оборонительное кольцо, а меня незамедлительно проводили к просторной тёмно-зелёной командирской палатке, где находился мой старый знакомый Бор Богуч.
Из доклада Керна я знал, что с момента нашего расставания в фильтрационном лагере вблизи Маирских гор Богуч сильно изменился. Но, неосознанно, я ожидал увидеть прежнего Бора, крепкого высокорослого парня восемнадцати – девятнадцати лет, и когда оказался в палатке, то не сразу признал воспитанника жреца Сайра. А всё потому, что передо мной оказался широкоплечий угрюмый молодой мужчина в брезентовой походной горке и с абсолютно лысым крупным черепом. Богуч сидел у походного столика и разглядывал карту империи. И что характерно, его взгляд был нацелен на бывшее герцогство Григ. Хм! Значит, точно, ждал меня местный партизан, и это хороший знак. Значит, серьёзный разговор состоится, и решения будут приняты взвешенные, а не на голых эмоциях.
