Куда девались недавние колебания, которые испытывал студент Новороссийского университета при окончательном определении своего призвания! Творческий дух, царивший в лаборатории Вернадского, всецело захватил его.
Но надо было еще завоевать право считаться лучшим среди равных. Ко времени прихода Ферсмана в университет вокруг кафедры Вернадского сложился немногочисленный, но крепкий минералогический кружок. Стать его достойным сочленом? Обязательно! Но как же это трудно!..
«Мы работали не менее двенадцати часов в лаборатории, — рассказывал Ферсман об этом важном периоде своего вступления в науку, — нередко оставаясь на ночь, так что анализы шли целые сутки».
Выдающийся советский кристаллограф, в свое время соратник Ферсмана, академик А. В. Шубников рассказывал, что легче всего было разыскать Александра Евгеньевича в «гониометрическом закутке», отделенном от светлого помещения черной занавеской. Там он дневал и ночевал. Их первое знакомство было связано с одной справкой по интересовавшему Шубникова вопросу. Приоткрыв занавеску, Шубников увидел Ферсмана, сидевшего за гониометром. «Он был явно недоволен тем, что я ему помешал работать, — рассказывал Шубников, — тем не менее знакомство наше состоялось, и я получил от него очень быстро нужную мне справку».
Ферсман работал в то время с каким-то ожесточением, с упоением, с отрешением от всех прочих своих привязанностей. Он получал первую научную закалку, постигая, что значит всерьез заниматься наукой. Но науку делает много людей, и для успеха науки и для собственного в ней успеха нужно было научиться работать с ними сообща.
«Я проходил мимо людей; меня называли часто сухим, бесчувственным. Годы шли, лучшие молодые годы, а люди оставались как-то вне моего жизненного пути…
Камень владел мною, моими мыслями, желаниями, даже снами… Какая-то детская любовь к камню, красивому, чистенькому кристаллу с аккуратно наклеенным номерком и чистенькой этикеткой; потом юношеские увлечения красотою камня».
А. Е. Ферсман, «Воспоминания о камне»
У кого не теплеет на душе, когда вспоминаются студенческие годы, годы искрометного веселья, неистовых споров обо всем и обо всех, — годы, когда хватало времени и на ученье, и на каток, и на книги, и на концерты, а главное — все было впереди!
Людям советской эпохи не приходится хмуро и робко толпиться у порога взрослой жизни, не ведая, что ждет впереди и найдется ли там место под солнцем. Смело распахиваем мы дверь в наше будущее и врываемся в жизнь бурно, радостно и победно. Проникнутые высоким стремлением быть полезными своей стране, мы спешим во всеоружии необходимых знаний прийти на заводы, которым нужны инженеры и мастера, на поля, которые ждут агрономов, в лаборатории институтов, готовящие завтрашний день, нашей науки.
