В минералогическом кабинете Московского университета Вернадский застал первозданный хаос. На камнях, сваленных в беспорядочные груды, были наклеены номера, но что они означают, узнать было невозможно, так как ключ к ним — каталог — был потерян, а может быть, его никогда никто и не вел.
Предшественник Вернадского, профессор Толстопятов, любимый студентами за добрый нрав и воодушевленные речи о красотах живой природы, не утруждал себя заботами о реальной пользе и систематических знаниях, которые студенты должны были извлечь из профессорских лекций. Отправляясь на лекцию, он рылся в камнях, сваленных кучами в разных шкафах и на полу, и при выборе объектов для демонстрации больше руководствовался капризом случая и собственным вкусом, чем требованиями учебной программы…
Все эти штрихи сохранялись, однако, лишь в изустных преданиях нескольких поколений студентов. Когда же «под начало» кафедры минералогии в начале этого века готовился вступить Ферсман, в большом кабинете Вернадского уже стояли спектрографические установки, на которых профессор готовился изучать природу некоторых редких химических элементов, рассеянных в земной коре. Огромный зал кабинета был украшен великолепными тематическими стенными коллекциями, над обогащением которых должны были работать все, кто собирался заняться здесь наукой о камнях Вернадский требовал от будущих минералогов не только четкой памяти, но и остроты наблюдения. Глаз каждого, кто хотел вступить в число его учеников, должен был быть наметан на определениях сотен и тысяч минералогических образцов. Надо было научиться быстро узнавать каждый из них, уметь найти его место в коллекции, точно записать его в инвентарь.
В то время Вернадский как раз воевал с университетским начальством, доказывая необходимость летних минералогических экспедиций. Что экспедиции предпринимают геологи, это было всем очевидно, но зачем путешествовать минералогам? Они должны тихо сидеть у себя в кабинете, добросовестно измерять кристаллы, как это десятки лет делал академик Кокшаров и многие другие, и заниматься химическим анализом минералов — так мыслило начальство, но не так мыслил главный минералог университета Вернадский.
Слушая эти рассказы студентов физико-математического факультета, Ферсман начинал понимать какие высокие требования будут к нему предъявлены. Он почти физически ощущал, что вступает в непосредственную близость к живым традициям титанов русского естествознания. Окажется ли он достойным эту традицию воспринять? Согласится ли Вернадский ввести его в число своих учеников?
