— Ты разве не знаешь, что со страхом нужно бороться? — говорила жена.
Она пробовала его отвлечь — она рассказывала, что вот на работе у них задержали премию, а надо бы купить на осень пальто. На самом деле премию не задержали. Просто жена хотела поволновать его житейской заботой. А Щербина слушал, и слушал, и слушал, а потом говорил:
— Знаешь, этой ночью стала стрелять левая нога.
Он перебивал ее не умышленно. Так получалось. Так было теперь устроено его сознание. И жена тут же отмечала этот его нюанс.
— Плохо, — вздыхала она. — Я ведь рассказываю, я тяну тебя к жизни. К живым людям. А ты не слушаешь. Не можешь оторваться от своих болячек.
Он молчал.
— Ну вот. Теперь ты раскис.
— Нет.
Щербина отворачивался и кое-как стряхивал наползшие слезы. Когда он видел жену, они наползали сами собой.
— Раскис. Я же вижу.
— Нет.
Они немного ссорились. Жена говорила:
— Я люблю тебя бодрого и веселого. Я люблю тебя мужественного. Такого, каким ты был…
Она вспоминала, каким он был, пока не сломался. Она ему здорово все объясняла. А бедняга просто боялся. Бывший монтажник-высотник боялся предстоящей операции. И очень боялся наступающей ночи. И не умел этого скрыть.
И жена, сидя возле его койки, плакала:
— Господи, до чего же ты стал слабым. Как мне не повезло.
Бывший монтажник просил прощения. Он просил, чтоб она не плакала. И просил, чтоб обязательно пришла завтра. Если он наверняка знал, что завтра придут, засыпать было легче. Иногда ему даже удавалось уснуть сразу.
Позже к Щербине приходила мать.
Она сразу замечала, что он недавно плакал. Материнский глаз был зорок. Она вздыхала. Во вздохе было не только сочувствие сыну. Был еще и скрытый упрек этому поколению:
— Какие-то вы все слабые.
Мать выложила на стол еду. И выложила книги — книги она приносила в отдельной авоське, они были тщательно обернуты в целлофан. Это были книги про героев. Мать была библиотекарем — седенький библиотекарь, скромный и бескорыстный распространитель знаний. Мать уже очень давно верила в эти книги.
— Я целый вечер подбирала их.
— Спасибо, мама.
— Не мне спасибо. Писателям. А я только библиотекарь.
Книги лежали на полу, на газете, так, чтоб с постели достать рукой. На окне их держать не разрешалось; подоконники в больнице должны были быть чистыми. Каждый раз мать приносила штук пять или шесть. Щербина иногда их листал. А читал их Орлов. Орлов был самый читающий.
В конце посещения мать обязательно делала выпад в сторону жены Щербины — своей невестки. Они не любили друг друга. Мать считала, что это невестка так расслабила ее могучего сына.
