— Маргарита, я должна кое-что тебе рассказать. Долгое время это оставалось тайной. Трудно представить, но все началось с того дня, когда ты родилась…
Вскоре Жанна так увлеклась, что нервозность, испытываемая ею, сменилась радостью. Сама того не сознавая, она стала рассказывать столь же увлекательно, как когда-то описывала Версальский дворец и его обитателей. В прошлом эти истории зачаровывали Маргариту, как зачаровывает сказка или фантазия. Казалось, в словах Жанны заключалась какая-то чудодейственная магия, и она постепенно окутывала ею слушателя, словно ткала некое романтическое полотно из того, что первоначально возникло, как пустопорожнее, пьяное зубоскальство. Ее лицо светилось вдохновением, а глаза — тем необычным блеском, который наверняка привел бы Тео в ярость. Маргарита же никогда не испытывала никаких страхов, если видела мать в таком необычном состоянии. Не было причин пугаться и сейчас, тем более, что отец отсутствовал, и она могла спокойными и ласковыми увещеваниями воздействовать на Жанну и вернуть ее к действительности. Жанна всегда откликалась на слова дочери. Маргарита увлеклась рассказом матери и витала в мире прекрасных грез. Правда, сначала на короткое время ею овладело чувство возмущения: ведь ее судьбу определили без ее ведома еще задолго до того, как она выросла! Но затем романтический образ прекрасного юноши, который дал ей имя и заявил на нее свои права в тот момент, когда она появилась на свет из материнской утробы, покорил воображение Маргариты, и ее гнев рассеялся. Соблазн был слишком велик, чтобы она могла ему противостоять.
— Как его зовут? — спросила она благоговейным шепотом.
— Огюстен Руссо. Он — твоя судьба, дитя мое.
— Это красивое имя. Оно подходит ему?
— Завтра ты сама все увидишь.
Жанна протянула руку и заботливо поправила непослушный локон, выбившийся из прически дочери:
— Он красивее, чем любой из мраморных богов в дворцовом парке.
На следующее утро Жанна постаралась выйти с Маргаритой из дома не слишком рано. Они отправились на место сбора участников королевской охоты и должны были оказаться там в момент наибольшего скопления зевак, среди которых теснились как местные жители, так и дворцовая челядь, и придворные низшего ранга. Жанна хотела, чтобы Маргарита затерялась в толпе и могла наблюдать за происходящим, оставаясь незамеченной. Ведь, в конце концов, ни один мастер не хочет показывать свое творение, пока оно не доведено до совершенства, а девочка пока что была похожа на длинноногого, тощего цыпленка. За три года ее лицо округлится и станет нежным, а фигура потеряет угловатость и резкие очертания.
