Хомоед ещё послушал немного и щёлкнул пальцами. Друзья-любовники вмиг утихли. Артемий тяжело дышал, взгляд его был мутный, как у быка после корриды. Зимуля плеснула в фужер водки и залпом выпила. Джафар удовлетворённо кивнул и пошёл к Игорьку.
— Ну что, Игорёк, что надумал? — поинтересовался он.
— А что тут думать? Откуда у завхоза такая власть?
— Ага, дело сдвинулось. Это его парфюмерия на тебя действует, чтобы ты ни в чём не сомневался. Завхоз — пустое место, космическое ничто. Плюнуть и растереть.
— Так это что, серьёзно? — спросил Игорёк. — Мне предстоит… умереть?
— Ну и что? Всем вам предстоит, а потом обратно. Я же тебе, человек, говорю — не спеши расставаться с телом.
— А как не спешить?
— Ну, наконец-то, — обрадовался Джафар.
— Душу продать? — испуганным шёпотом спросил Игорёк.
— Зачем нам душа твоя, человек? Служба Абсолюта не торговая площадка, чтобы душами торговать.
— А-а… — протянул Игорёк, будто бы что-то поняв.
— Вечная жизнь — вещь абсолютная. Какая может быть плата за абсолютную вещь в относительном мире? Так что волноваться незачем, ничего платить не надо. И потом, вечная жизнь в относительном мире — счастье призрачное. За такое и цены не дашь.
— Хм, — чтобы слышать себя, издал звук Игорёк. — А сам ты откуда?
— Из отдела абсолютных сущностей, откуда ещё? Ты же через плечо заглядывал, когда твой приятель моё удостоверение изучал.
— А-абсолютные?.. Это как-то непонятно.
— И хватит об этом, — отрезал Хомоед. — Остаётся час. Даже меньше. Трансформация начнётся минут за двадцать до полночи. Внезапно занеможешь и позабудешь про мои слова.
— А я заболею?
— Натурально заболеешь, смертельно. Ты же дал завхозу согласие на выполнение арендных обязательств.
— Когда? Ничего я не давал!
— Ну, я там не был. Что-то, конечно, дал, иначе бы он так просто с тобой не расстался. Завхоз малый упорный. Рабочая лошадка, цепной пес! Без таких тоже нельзя. Всё прахом пойдёт, знаешь ли.
— Что — всё?
— Да всё. Порядка не будет.
— Что мне делать? — совсем уже плаксиво промямлил Игорёк.
— В зависимости от выбора. Ты что надумал?
— Жить хочу.
— Видишь, нормальный человек. Вот тебе бумага. Подпиши. И все дела.
Хомоед протянул небольшую бумажку, похоже, вырванную из блокнота. В линеечку.
На одной строке была надпись шариковой ручкой: «Игорь Святополкович Хромов согласен на вечную жизнь (телесную)». На другой строке стояла дата, ещё ниже — фраза: «подпись разборчиво».
— Держи ручку. Фиолетовые чернила, чтобы не спутать с ксероксной копией.
