— Что-то здесь и вправду завоняло отходами, — заметил Маршал и достал из кармана пачку сигарет. — Хотел бы, однако, заметить, что я также имел возможность быть свидетелем вышеупомянутого чавканья на протяжении, скажем так, определенного исторического периода, а потому попрошу не разговаривать со мной, как с туземцем, на одном лишь том основании, что вам, видите ли, сегодня с утра плохо, а мне нет.
— Опаньки, — сказал Хеннинен.
— Да! То есть нет, конечно, что-то меня прорвало, прошу прощения.
— Это, наверное, последствия общей утренней нервозности, — предположил Жира.
Пачка сигарет выползла наконец из кармана на свет Божий, что тут же привлекло внимание стоявшего в сторонке шустрого стрелялы.
— Подкинь парочку, — попросил парень, подергивая свитер на груди.
— Опаньки, — сказал Маршал. — А почему же сразу две?
— Надо.
— Ясно.
Маршал постучал по пачке и выдал жаждущему две сигареты, тот, в свою очередь, стал копаться в карманах. Порывшись некоторое время, он нашел то, что искал, и протянул Маршалу маленькие маникюрные ножницы.
— Это тебе, — сказал он, и его голова дернулась назад и в сторону, так, словно на затылке у него был крюк, к которому привязали длинную леску и дергали теперь за нее из окна дома на противоположной стороне улицы. — Это, типа, ключи от города или что-то вроде того. Типа, «опель» или «мазду» можно открыть.
— Типа, можно, — повторил Маршал.
— Короче, бля, спасибо, — сказал парень и отчалил. Он шел, опустив плечи, глядя в асфальт, и был похож на первобытного человека. Взревели моторы, заголосили клаксоны.
— Завсегда пожалуйста! — закричал ему вслед Хеннинен, стараясь выглядеть бодро. Однако, несмотря на благородные намерения, его прожженный куревом и опаленный похмельем голос звучал не бодро. Мимо прогрохотала огромная фура — все вокруг затряслось и задрожало. Когда она, наконец, свернула, унеся с собой шум и грохот, казалось, что все материальное, что было на перекрестке, сместилось со своих мест сантиметра на два как минимум.
— По-моему, мы что-то не договорили, — вспомнил Маршал.
— Разве? — очнулся Жира. — Я не помню, или, вернее, я хотел сказать, что мне, похоже, как-то все равно.
— Значит, и разговаривать теперь уже не о чем, — вздохнул Хеннинен.
— Я, кажется, припоминаю, — встрепенулся Маршал, — мы говорили о неком мясосодержащем кулинарном изделии, которое кто-то съел и не подавился. Я еще потом не к месту разоткровенничался, ну да ладно теперь об этом.
