Особенно студенты ценили Якова Кузьмича за его ораторское искусство, за его умение говорить проповеди. «Слова его, обдуманные и выходящие из глубины сердца, сильно действовали на слушателей, особенно студентов, которые все приходили послушать одушевленную и красноречивую речь учителя» [201, с. 22].
По свидетельству современников, студент Георгий Говоров именно здесь, в Киевской академии, развил в себе способность и любовь к писательству. Своими письменными проповедническими трудами он снискал уважение не только сокурсников, но и преподавателей. «Никто лучше его не писал, — говорил впоследствии о преосвященном Феофане его сокурсник по академии митрополит Московский Макарий (Булгаков), — только по скромности своей он не мог читать громко своего сочинения» [246, с. 386].
В профессорских ведомостях он аттестуется как студент, обладающий весьма хорошими способностями, отличающийся усердием и проявляющий успехи в науке. Любимыми предметами будущего архипастыря были предметы богословские и в особенности Священное Писание и церковное красноречие. Успешно всегда писал он и семестровые сочинения.
При отличных успехах в науках студент Говоров обращал на себя внимание и своим поведением. Академическая инспекция постоянно характеризовала его как человека «весьма скромного», «честного поведения», отличающегося благонравием, исправностью в отношении своих обязанностей, «любовью к богослужению», и как «подающего пример другим» [232, с. 422].
По словам профессора И, Н. Корсунского, в студенческие годы будущий святитель «светил тихим, согревающим и ровным светом, более продолжительно и плодотворно действующим, нежели блеск ярко светящегося, но и скоро исчезающего метеора» [200, с. 11].
Благодатное влияние оказали на Георгия Киево–Печерская Лавра и киевские церковно–исторические памятники, которые были красноречивыми свидетелями подвигов русского иночества. Впечатления от посещений Лавры были настолько глубоки и сильны, что святитель до конца своей жизни с восторгом вспоминал о них. «Киевская Лавра, — говорил впоследствии епископ Феофан, — неземная обитель. Как пройдешь брешь, бывало, так и чуешь, что зашел в другой мир» [134, с. 33].
И собственное душевное настроение, и академическая, и лаврская среда располагали Георгия Васильевича Говорова к принятию монашества. Молодой студент смотрел на иночество как на трудный подвиг служения Церкви и окончательно решился на него только после долговременного размышления, пережив тяжелую душевную борьбу. «По свидетельству современников, Говоров во время каникул, по переходе в старший курс, казался замкнутым, сосредоточенным, по–видимому, решающимся на какой‑то важный шаг в жизни, хотя никому этого не высказывал. Наконец, эта душевная борьба закончилась победой идеальных стремлений» [239, с. 22]. К тому же во время учебы в академии в его семье произошли события, которые окончательно укрепили его намерение стать иноком: в 1838 году скончалась его мать, а через год — и отец, священник Василий.
