Личность и Эрос | страница 88

Таким образом, содержание, которое мы вкладываем в понятие "теперь", чрезвычайно важно как для проблемы времени, так и для проблемы бытия. И та, и другая решаются совершенно по–разному в зависимости от того, как мы понимаем "теперь": либо как Ничто, пустоту промежуточного момента в экстатическом изменении, либо как непротяженное время непосредственного личного отношения. Понятие Ничто, пустоты, разверзающейся между предыдущим и последующим, предполагает и определяет время как заданную последовательность объективных событий. Существование вещей и людей парит в пустоте измеримого отстояния событий друг от друга. События суть явленные опровержения Ничто. Вещи есть потому, что они не суть Ничто. Бытие необходимо осмысляется в непосредственной соотнесенности с Ничто (с Ничто временнόго от–стояния), а Ничто понимается как начало, завершение или непрестанная возможность временнόго бытия.

Если же предыдущее и последующее — не последовательность предметных знаков, определяющая и исчерпывающая экстатическую не–потаенность, но "вехи" (то есть меры и границы) опыта отношения личности и сущих, постепенного и динамичного проявления при–сутствия сущих в "горизонте" личности, — тогда переход из предыдущего в последующее служит мерой экстатической соотнесенности, перемещения (φορά) личности ко всеобщности, к универсальному синтезу и концентрированному выражению личностной истины мира. Когда мы говорим, что временнáя последовательность измеряет движение личности ко всеобщности и "единовидности" отношения, мы имеем в виду, что в предметном пространстве мира время измеряет фрагментарность личного отношения ("становление" отношения). Но мерой этого измерения служит само отношение: не протяженное время "теперь", эротическое время непосредственной личной близости, единовидного отношения тварного с нетварным.

Мы говорили о феноменологическом понимании времени — объективном и субъективном. Оно исходит из того, что объективирует опыт экстатического изменения в изменение метрическое; объективирует осознание проявлениявещей в исчислимую последовательность их сокрытия и не–потаенности. Мы должны вернуться к этому пониманию и посмотреть, каково его продолжение в онтологии.

Мы сказали, что время, как объективированная мера экстатического изменения, есть удостоверение сознанием истины как последовательности объективных событий или временных переживаний. Время отождествляется с самим фактом перехода из сокрытия в непотаенность, то есть с бытием (εἴναι) сущих. Время — уже не "обозначение" не–потаенности вещей, не мера, которой мы измеряем их проявление. Аристотель говорит: "Время есть исчисляемое, а не исчисляющее"