Пока шли по сопке, не замечали, что к ночи ударил порядочный мороз, лед под ногами начал похрустывать, а плечи под курткой словно обручем сковало.
— Пошли! — решилась Ира. — Иначе мы замерзнем и век не выберемся отсюда! Нечего реветь, не поможет!
— Да… сама заманила, а теперь еще и через кладбище идти… — хныкала Галя. — Выводи на дорогу как хочешь!
— И выведу. Пойдем, — потянула ее за рукав Ира. — Ты что, маленькая — покойников бояться? А не пойдешь — одна уйду, а ты как знаешь!
И такая жестокая решимость прозвучала в голосе Иры, что Галя больше не сопротивлялась: покорно полезла в заборную дыру.
Машины по шоссе проходили довольно часто, и девушки, петляя, шли на их свет. Было тихо и очень темно — не рассмотреть могил, и потому дорога эта скоро стала казаться Гале такой же трудной и бесконечной, как в сопках, но не более страшной. Не все ли равно, что смутно чернеет в темноте по сторонам: тайга или неразличимые кресты и обелиски? Больше пугает то, что можешь рассмотреть.
Первой шла Ира, Галя за ней, держась за руку. Ее охватило тяжкое сонное оцепенение. Она чувствовала только чужие пальцы в своей руке, и больше ничего. И вдруг эти пальцы напряглись и словно окостенели.
Ира не вскрикнула, она просто остановилась и замерла, дыхание стало коротким, будто ей не хватало воздуха. Галя почувствовала: впереди страшное. Сонную одурь как рукой сняло, но она не видела и не слышала ничего!
Вот мелькнула на повороте еще одна машина, и тут Гале показалось, что темная стрелка обелиска впереди словно бы раздвоилась и что-то, тоже черное, бесшумно двинулось, как бы отплыло в сторону.
— Гадина! Что ты делаешь?! — закричала Ира и рванулась куда-то вперед, выдернув руку из ослабевших Галиных пальцев.
Больше Галя не помнила ничего. Пришла в себя от того, что Ира терла ей снегом лицо и ворчала сердито:
— Дура, вот дура-то! И надо мне было гнаться за этой гадиной… Она же тут каждый поворот на память помнит.
— Что… кто это? Какая гадина? — тихо спросила Галя и поднялась с земли.
— Воровка. Цветы обирает с могил. Те самые цветочки за рупь шестьдесят, — проговорила Ира с каким-то странным выражением, но Галя почти не слышала ее.
— Идти-то можешь? — обеспокоенно спросила Ира. — Нам совсем ведь немного осталось. Ты… прости меня, ладно? Держись за плечо, я тебе помогу.
И что-то до того ласковое и доброе послышалось в сильном голосе Иры, что Галя вновь готова была брести за ней хоть на край света.
Но далеко идти не пришлось: на повороте шоссе их подобрала машина с рыбозавода. Шофер сначала пытался выведать у девушек, откуда они взялись в таком месте и в такую темень? Потом отступился и замолчал, только насвистывал сквозь зубы вновь вошедшего в моду «Бродягу».
