На посетителя парни не обратили ни малейшего внимания, и Ростиславу пришлось ориентироваться самостоятельно.
Ага, вот. Посреди стены справа — еще одна дверь, с красивой радужной табличкой: «Шеф-босс-завлаб-патрон-снаряд». Пониже, более мелким шрифтом, значилось: «Почетный член всяческих академий, обществ, кружков и Черемушинского детского сада № 27».
Кабинет у отца был большой, очень большой, лишь раза в полтора меньше соседнего зала. На высоких окнах — легкие, почти прозрачные занавески, на полу — огромный, до самых стен, палас.
Отец шел из дальнего угла кабинета прямо на Ростислава. Волосы его заметно поседели, по краям глаз и губ прорезались морщинки. Родников-младший замер на пороге.
Неужели — «возраст завещаний»?
Ростислав поспешно улыбнулся. Но, не дойдя до него каких-то двух метров, отец круто развернулся и пошел обратно. На паласе от двери до дальнего конца кабинета уже была протоптана тропинка.
А ведь он занял этот кабинет совсем недавно, всего два месяца назад. Это сколько же километров надо было пройти, чтобы тропинку протоптать?
В левом ближнем углу кабинета серебрился терминал гиперистеллекта, украшенный каким-то диковинным цветком. Вдоль всей правой стены стояли прозрачные, почти невидимые шкафы со всевозможными линзочками, стеклянными кубиками, призмочками и шариками, три дальних — с книгами. Ростислав вышел на главную диагональ кабинета. Лишь почти столкнувшись с ним, Родников-старший остановился, сфокусировал взгляд на неожиданном препятствии, просиял:
— А, наконец-то! Рад тебя видеть, очень рад!
Они обнялись.
— Идем туда, поближе к свету. С детства не люблю темноты!
У окна стоял маленький квадратный столик с четырьмя низкими уютными креслами по сторонам.
— Чай, кофе? Нектар, амброзия?
— Чай. Холод нынче в Москве — собачий!
— Стюард, две чашки чая, как обычно!
Из противоположного угла кабинета тотчас прикатил сервировочный столик, выставил на столешницу две фарфоровые чашки с дымящимся золотисто-коричневым напитком.
— Собачий — это когда ниже тридцати, — поправил отец. — При тебе таких морозов уже не было. Да и я… Но в снежки успел наиграться!
— Ты много чего успел. Можно сказать — все.
— Завидуешь?
— Чуть-чуть.
— И зря. Самого главного — заглянуть за «Стену Трех Не» хотя бы одним глазком — я как раз и не сумел. Но еще не вечер!
Отец сердито качнул чашечкой, пролил чай на палас и, кажется, не заметил этого.
— Там, я видел, двое ребят с какой-то установкой возятся. Это они проводят фундаментальные исследования?
