Веские, решительные слова Ивана убедили Камчатку.
— Кидай узлы, братва!
Каин осмотрелся и увидел невдалеке богатые хоромы.
— Кто в них живет?
— Граф Одинцов, — сказал Камчатка.
— Подойдет. Пойдем, братки, к задним воротам и достучимся до привратника.
Братки посмотрели на Камчатку, а тот, словно загипнотизированный словами Ивана, приказал:
— Идем за Каином.
Достучались. Из оконца привратной калитки донесся сонный, хриплый голос:
— Кого Бог несет?
— Караульный из будки, — отвечал Каин. — У вашего двора лежит мертвый человек. Надо проверить — не из ваших ли кто?
— Да Господь милосердный! Быть того не может. Наши, кажись, все дома почивают.
— Проверь!
Сторож вышел из ворот и тотчас увидел перед собой острый нож.
— Помилуйте, люди добрые, не убивайте!
— Не ори, дурень, — негромко произнес Каин. — Коль поможешь, живой останешься.
— Все, что в моих силах, милочки.
— Карета во дворе стоит?
— Как же-с. У графа даже новехонький «берлин»[56].
— Отлично. Возьми из конюшни лошадей и заложи карету. И чтоб споро и тихо.
Выполнив свое дело, сторож выехал на берлине через ворота. Его тотчас связали, сунули в рот кляп и отнесли подальше от двора, кинув в ракитник у небольшого пруда.
— Теперь, Зуб, во всю прыть беги за Дунькой Вербой. Да пусть принарядится, как боярыня. А коль на будочника нарвешься, скажешь, что бежишь за повивальной бабкой. Обратно же — закоулками. Живо!
Прибывшая через час запыхавшаяся Дунька и впрямь приоделась под богатую женщину.
— Милости просим в карету, графиня, — поклонился Каин.
— Да что вы придумали, оглашенные?
— Дорогой расскажем… Поехали к луже, братцы.
Дав Дуньке установку, Каин особенно наказал:
— Если кто мимо пойдет, ругай нас, бестолковых, как своих туполобых холопов.
Берлин заехал на край лужи.
Дуньку вынесли на сухое место, двое принялись снимать колесо, а остальные принялись вытаскивать узлы и запихивать их в просторный экипаж.
Вскоре на дороге показались какие-то люди с факелом, и Дунька тотчас принялась бранить «холопов»:
— Безмозглые твари! Да как вы недоглядели, что колесо может отвалиться?! Прикажу всех высечь!
Путники с фонарем, посмеиваясь, обошли карету по обочине, а Иван похвалил:
— Молодцом, Дунька, а теперь умолкни.
Но Дуньке через незначительное время вновь пришлось разразиться злой бранью. На шум прибежал караульный из будки. (И откуда только взялся!). В правой руке — алебарда, в левой — фонарь.
— Что за шум? Что приключилось?
— Аль не видишь, будочник, моих нерадивых остолопов? Колесо с берлина отвалилось. Холопьи души! А вот получайте по грязным рожам!
