Зуб кинул на стол котому с Ванькиной добычей. Камчатка мельком глянул на нее, а затем перевел свои острые свинцовые глаза на молодого гопника. Долго смотрел, пока не произнес:
— Садись и положи руки на стол… Хорошие пальчики. На торгах щипачем поработаешь. Вначале в паре с умельцем, а когда руку набьешь, один… А теперь возьми суму и прикинь — не похудела ли.
Ванька прикинул и сразу почувствовал, что сума заметно оскудела. Увидел настороженные глаза Зуба и твердо произнес:
— Ничуть не похудела.
Камчатка нахмурился, поднялся со стула с высокой резной спинкой, а затем ступил к Ваньке и ухватил его своей огромной лапой за ворот рубахи.
— Не гони фуфло[34], Каин. Решай: скажешь правду, будешь жить, соврешь — во дворе в нужнике утоплю. Ну!
Судьба Ваньки висела на волоске, и все же он выдавил:
— Сума не тронута.
Камчатка оттолкнул Ваньку, да так, что тот отлетел к стене, едва не ударившись головой о смолистое бревно.
— Это хорошо, что ты не паскуда. Чую, верен будешь в товариществе, не скурвишься, ибо Зуба ты не предал. Тот наверняка затырил половину казны.
— Побойся Бога, Камчатка! И полушки не взял.
— Закрой рот, пока остатние зубы не выбил. На сей разпрощаю, потому что не мной грабеж заказан, но в другой раз пощады не жди… А ты, Ванька, когда пойдешь на торг щипать людишек? Давай-ка завтра почин сделай.
— Завтра не пойду.
Зуб глянул на Ваньку ошарашенными глазами: Каин не захотел пойти на дело по приказу самого пахана. Такого еще среди братвы не случалось.
— Как это не пойдешь? — повысил голос Камчатка.
— Резону нет. Меня холопы Филатьева сейчас по всей Москве ищут. Первым делом по торгам будут шастать.
— А ты, оказывается, еще и смышленый. Я ведь тебя на понт брал, а ты раскумекал. Далеко пойдешь Иван Каин. Пока же ты на крюке, а посему ляжешь на дно. Зуб хазу[35] укажет.
Каину наскучило безделье: хотелось быстрее пойти на дело, но Зуб выполнял приказ Камчатки.
— Не рыпайся. Жри от пуза, отсыпайся, а коль на мохнатку потянет, я тебе шмару приведу.
— Без шмары обойдусь.
— А, может, Дуньку? Ненасытная баба. Она молоденьких страсть любит..
Дунька Верба и в самом деле Ваньку страсть ублажила: из невинного парня он превратился в мужчину, и теперь был горд тем, что не оплошал перед похотливой женкой.
Изба, в которой Ванька коротал дни, была не только старой, но и маленькой, зато русская печь занимала едва ли не половину комнаты.
Такой же маленькой и дряхлой была хозяйка дома, которая большую часть времени отлеживалась на полатях, с коих постоянно раздавались старческие охи да вздохи, и они настолько надоедали Ваньке, что однажды он не выдержал и запустил на полати голик.
