Дальше я не слушал. Да и смотреть на истекающего салом, толстого борова со вкусом поглощающего природные богатства России, желания не было. Ну его, пусть жрёт, а у меня ребенок не поен, бьет на улице копытом, того т гляди сорвётся с привязи.
Обойдя человек семь охраны, скрытой за видимостью камер, стараясь не привлекать к себе внимание, я проскользнул в буфет. Буфетчица что-то лениво пережёвывая, скучала за стенами своего бастиона и развлекала себя тем, что смотрела телевизор. В прямом эфире местного телевидения, показывали тот самый зал и того самого толстого господина, переходящего к горячим закускам и обещающего в случае избрания его губернатором навести в родимой стороне порядок.
Я своим легким покашливанием дал понять мордатой тётке, что в помещение нас уже двое…
На плотном лице буфетчицы, на все мои вежливые подходы к ней никакой реакции, вообще ничего не отразилось: ноль внимания — фунт презрения. Делать нечего, я перевел свой взгляд в сторону телевизора. Посетитель ресторана, держа в жирных руках некую бумаженцию, с нескрываемой брезгливостью вещал с экрана:
— Вот, пожалуйста, что пишет в своей листовке претендент на мое место, подонок и мерзавец кандидат в губернаторы Птурской области, — он перевернул лист и с удивлением произнес. — Какая-то… Долбоё… Б… Л… Ну, да — Господин, Борзов Сергей Михайлович… Вот что он здесь пишет: «Обещаю! Я положу конец — бандитизму, коррупции, воровству…» — Дальше можно не читать, — оратор вытер жирные руки смятой листовкой своего соперника и с отвращением бросил ее в пепельницу. — Как можно прокомментировать такие слова, да очень просто: не обольщайтесь, в этой части обещаний, правдивыми являются только первые три-четыре слова…
Я поднапрягся, вспомнил эти первые слова и от души расхохотался. Мужик в униформе богатея, видно услышал мой рогот, так как ответил мне через эфирное пространство:
— Раздавшийся хохот подтверждает правильное понимание нашим народом цены подобных слов, — он ободряюще посмотрел в сторону, наверное, туда, где я безуспешно пытался привлечь к себе внимание неприступной буфетчицы.
Она лениво отвела глаза от экрана и под острые запахи нечистот, идущие со стороны кухни, посмотрела в мою сторону. Удивленная левая бровь чуть приподнялась и спросила у меня, мол, чего тебе, поскребыш? Мне пришлось резко прекратить веселье и из отчаянного балагура-хохотуна превратиться в скромного просителя.
— Продайте, пожалуйста, минералки, — поперхнувшись от смущения, как-то уж совсем испуганно и заискивающе попросил я и для убедительности добавил. — Для ребенка, знаете ли. Весь день, несмышлёныш, провел на пляже…
