Федя услыхав вопрос, поспешно головой не крутил… Не открывая глаз, мысленно шуганув собравшихся у умывальника тараканов, уставился в потолок, после, тем же макаром исследовал пол… Все говорило о том, что обстановка благоприятствует выдаче на-гора весомой дозы информаций.
Неимоверным усилием воли он продрал глаза, нащупав ими заветный ларец в углу пятизвёздного номера, к которому и отправился. Открыл допотопный морозильный ящик, в котором толерантное местное население хранят продукты. Осмотрев пустоту, для верности даже ковырнув иней на стенках, с огорчением присвистнул и выдал бесспорный предварительный прогноз: «А жрать-то нет ничего… На пустой желудок видений нету-ти. Чтобы оглядывать естество мира, организм должен иметь внутри большую и разнообразную калорию… да, калорию…» После таких, в целом правильных слов, он уставился на меня.
Я удовлетворился этими словами и мы, соблюдая не нами написанные правила пребывания разведки в тылу врага, пошли на поиски съестного… Нашли вкусное и дешевое. Прекрасная китайская кухня, но, что ели, чтобы не метнуть харч обратно в миски — я предусмотрительно у приветливых поваров не спрашивал. После приема пищи требовалось срочно найти херсонских, «бездольных» сироток (привет друзьям Бездольным с херсонщины).
На товарной станции нашли Оксану. Она согласилась, чтобы мы посторожили ее контейнер, заполненный на четыре пятых своего объема… После её появления, вопросы дальнейшего заполнения этого металлического дома приостановились… Под свое честное слово предложил ей и сестре много заграничных денег, только чтобы в контейнере Федюнька пересек границу и попал в небо. Паспорта у него естественно не было, документы остались у некоего Борзова. Поэтому, чтобы покинуть гостеприимное Катманду оставался один путь — в небо… или море.
Оксана сперва отказалась, но после долгой, крикливой торговли, когда уже без честного слова я согласился оплатить её расходы, потери и даже доставку (вот такой я благородный и щедрый) она согласилась. Но, как уж повелось у любящих украинских женщин, деньги вперед, и не гривны, чтоб им сказыться, а настоящие доллары.
Я согласился. Пять или шесть тысяч неполученного дохода, буквально через три часа, были в зубах принесены Оксанке и главной ее компаньенше Гале. Пришлось в условиях высокогорья, побегать по имеющимся банкам, покрутиться со своей кредиткой, но деньги нашлись.
Что ж я так суетился, что ж бегал из-за бомжатки? Все потому, что уж больно жалко мне стало этого паренька, о сорока семи годочках. Деньги прах, а душу христианскую, исходя из установок моей духовной матушки Татьяны (Медникова Татьяна Георгиевна) удастся спасти. По крайней мере очень хотелось так думать.
