* * *
С давних времен, Петя Петух всем имеющимся проституткам… Оп-па… Прошу прощения у названных, но не поименованных! Не проституткам, а товарищам по областному партийно-комсомольскому активу… Так вот… Всем имеющимся в наличие доступным кадрам, «Пухлый Пух» — так с любовью называли его товарищи по комячейке, предпочитал доступную и не корчащую из себя Жанну д'Арк — Жанку-буфетчицу…
С ней всегда было хорошо, а в том, как она умело управлялась с разными мужскими безделушками, видно и заключался секрет её многолетней популярности, как среди местных товарищей-господ, так и среди частенько заглядывающих столичных штучек. Петю не смущало, что в этой очереди к сорокасемилетней молодухе, он был по счету: Так…???… Щас…надцатый, что-ли? Погоди, посчитаю… В последний раз она отчитывалась… Были банкиры из Монголии… Сорок девять… Ещё… Друг-охотовед с Чукотки… Потом, биробиджанский симфонический оркестр… Шестьдесят седмь? Это официально. Или, даже больше? Впрочем, это неважно.
Так в чем было её генеральное преимущество перед всеми другими гражданками и попутчицами по партийному строительству вертикали власти? А?
Всё было просто и без затей. Она с ним о разных проблемах не рассуждала, себе ничего не выпрашивала и его мужское достоинство, показом мизинца под нос — не унижала. Тем более, что Петина жена все время болела разными болезнями, и к выполнению супружеского долга, допускала его — мужчину с должностью и нерастраченными силами, только с гримасой боли и отвращения. А это в свою очередь вызывало у истинного бойца партии и преданного «единонеделимца» не мощное семяизвержение, а стойкое ощущение выполнения отвратительной и грязной работы, граничащей с некрофилией. В последнее время даже бутылки коньяка было недостаточно, чтобы испытать сексуальное влечение и заставить себя заползти к благоверной на палати. Того и гляди, в скором времени придется полными пригоршнями заталкивать в себя разные возбуждающие препараты, т.с. подстёгивать фармакологией своё либидо, пестовать половое влечение даже не к жене, а к молодым и опытным Жанкам и их преемницам. Видно, старик Фрейд в гробу переворачивается, глядя на потуги боевого Петуха сохранить своё мужское естество.
А у ласковой Жанки, все радости жизни не оценивались, а гениально создавались. Недостатки превращались в самые выдающиеся достоинства. Мужественный, выступающий вперед живот — говорил о серьёзности. Отвисшие, как у бульдога щеки, указывали на доброту и преданность, а сизый, баклажановый нос, воспринимался не иначе чем греческий профиль, напоминающий Юлия Цезаря (хотя тот, вроде был из главарём Римской империи).
