— Ты не замерз? Я весь продрог. Кажется, опять снег пойдет.
— Мне пока не холодно. Говорят, если идти быстро, то не замерзнешь. Ты шагай побыстрее, — сказал Зориг и, взяв Тугэлдэра за руку, потащил за собой.
Дорогу стало заметать снегом. Сбившись с пути, мальчики с трудом продвигались вперед, то и дело натыкаясь на камни и бугры. Вскоре они вошли в ущелье. Теперь уже не было видно ни одной звездочки — снег летел непрерывно.
— Куда же мы теперь пойдем? — испуганно спросил Тугэлдэр, озираясь по сторонам.
— Пойдем по ущелью.
— Разве мы тут проезжали, когда ехали в школу?
Озадаченный Зориг присел на корточки, внимательно посмотрел вокруг.
— Не знаю.
— Так куда же идти? — снова спросил дрожащий от холода Тугэлдэр.
— Будь что будет, пойдем дальше, — сказал Зориг и двинулся вперед.
Они долго шли по ущелью, спотыкались о камни, проваливались в расщелины.
Снег падал сплошной стеной, ветер усиливался. У мальчиков одеревенели ноги. Прячась от ветра, они уселись у самого подножия скалы, над которой завывала и свистела пурга.
— Мы замерзнем, — сказал Тугэлдэр, стуча зубами от холода.
Зориг взял его закоченевшие руки, подержал их в своих, пытаясь отогреть, потом сказал:
— Пойдем!
— Не могу, — еле слышно отозвался Тугэлдэр. — Лучше вернемся назад, в школу.
— Нет уж, — вздохнул Зориг. — Будь что будет. Надо добраться до дома.
Тугэлдэр ничего не ответил.
Обнявшись, ребята сели на корточки и стали ждать рассвета.
Взъерошенный, с широко раскрытыми глазами, учитель Жигмид вскакивает со стула, стучит кулаком по столу и кричит:
«Выгоним из школы! Выгоним! Понял?»
«Учитель, не выгоняйте меня!» — плачет, стоя перед ним на коленях, Зориг.
«Не выгоняйте его, учитель! Прошу вас! Это мой единственный сын. У него ведь и отца нет…» — умоляет мать Зорига, утирая слезы рукавом рваного дэла, и тоже падает к ногам учителя.
«Мама, встаньте, встаньте!» — хочет крикнуть Зориг и… вздрогнув, просыпается.
Нет ни учителя, ни матери. Нет и Тугэлдэра. Он один.
Зориг вскочил:
— Тугэлдэр! Тугэлдэр!
Крик замер в тишине. Над горизонтом занималась заря.
Зориг побежал ей навстречу.
…— Садись, Долгорсурэн! — Самбу указал учителю на мягкое кресло перед его столом.
Долгорсурэн сел в кресло и задумался: с чего же начать?
Самбу заметил его смущение, но тоже молчал.
Когда-то Долгорсурэн учился с Самбу в одной школе, дружил и был откровенен с ним, но сейчас он чувствовал какую-то скованность. Уж слишком неприятным было дело, по которому он пришел. Но Самбу — директор школы, а он — учитель и обязан дать объяснение, как говорят, по всей форме.
