— Детские стишки? — Судя по голосу, его это позабавило.
Я пожала плечами:
— Действуют, и ладно.
— И тем не менее. Ключ?
— Ой.
Я высвободила руку и на ощупь достала из своей крошечной сумочки ключ. Тибальт взял его из моих пальцев, легко перекинул меня с руки на руку и, открыв дверь, занес внутрь.
Где-то на полпути между коридором и гостиной я отрубилась окончательно.
Пробуждение осложнялось тем фактом, что я абсолютно не представляла, где нахожусь. Я поморгала, глядя в потолок. В воздухе пахло пеплом. Недавно был рассвет; наверное, это меня и разбудило.
Потолок был знакомый: в одном углу — пятно от воды, очертаниями напоминающее штат Айова. Это означало, что я дома, в собственной спальне и — я окинула себя взглядом — все еще в клубном наряде, откровенном кружевном топике и мини-юбке. Не к месту была только потертая коричневая кожаная куртка. Хотя, если я вчера вздумала пробоваться на фильм об Индиане Джонсе в качестве инженю…
Я застонала и тяжело откинулась обратно на подушку. О, дуб и ясень. Воспоминания о прошлой ночи были размытыми, но, увы, недостаточно. В списке всех моих пьяных выходок позволить Тибальту нести меня домой занимало почетное первое место. Он никогда в жизни не даст мне этого забыть.
Кое-как сев на кровати, я спустила ноги на пол, по пути сбив одну из босоножек, которые вчера были на мне. Вторая лежала на моей сумочке, а на тонкий каблук был надет ключ от входной двери.
— Раздражающий тип, но хотя бы предусмотрительный, — пробурчала я и осторожно побрела на кухню. При моем приближении из-за спинки дивана высунулись три головы примерно одинаковой формы и размера: две кремово-коричневые — моих полусиамских кошек, Кегни и Лейси, третья, серо-зеленая и шипастая, — Спайка, розового гоблина.
— Доброе утро, — сказала я. Кошки спрятались обратно, а Спайк выкарабкался наружу и энергично поприветствовал меня, шумно встопорщив шипы. Он хоть и странный, но милый.
Концепция «дай чему-либо имя, и оно станет твоим» всегда была неотъемлемой частью мира фейри. К сожалению, я о ней не подумала, когда дала Спайку имя и тем надежно привязала его к себе. Луна была слишком рада тому, что я не умерла, чтобы возражать против того, что я лишила ее одного розового гоблина — у нее еще есть — а кошки перестали дуться, как только поняли, что кошачью еду он не ест. Я не против, что он у меня поселился. Ухаживать за ним очень просто, потому что все, что ему нужно, — почва, перегной и солнечный свет.
