Например, то, действительно мы от ее дяди или нет.
— Да, давайте.
— Отлично. — Она вернулась к своему столу и поставила кружку на уже и без того опасно заваленный угол. — Не заблудитесь? Хотите, вас кто-нибудь проводит?
— Справимся сами. — Мне было нужно выиграть время на то, чтобы подумать, какие у меня есть варианты, прежде чем снова с ней встречаться. Если для этого понадобится самостоятельно найти дорогу до столовой и наружу к машине, ну и хорошо. Я большая девочка.
— Отлично.
Это означало, что я свободна. Джен уселась на стол рядом с кружкой и снова взялась за компьютер, на котором работала в момент моего прихода. Я была забыта, а ее внимание уже переключилось на другие дела.
Всегда смешно, когда те, кого хочется взять и отшлепать, одновременно ваши союзники. Я вышла из офиса, непонятно как ухитрившись не хлопнуть дверью, и пошла в направлении, откуда, как я была почти уверена, мы с Алексом пришли. Я почти пожалела, что отказалась от предложения Джен дать мне провожатого — можно было бы попросить послать за Алексом. Пока что из всех, кого я встретила, он казался самым близким к нормальному. И вдобавок мне все-таки хотелось выяснить, кто же он — как говорится, из маленькой тайны вырастает большой интерес.
Через полчаса блужданий по коридорам я была готова признаться, что потерялась. Из каждого окна открывался разный вид, не позволяя сориентироваться. Я прикинула, не выбраться ли в одно из окон первого этажа, но отказалась от этой идеи: с моим везением я так могу вообще не найти столовую, а Квентина нужно забрать с собой.
В конце череды стерильно-белых залов, похожих на больницу, какой ее изображают в сериалах, я наконец-то заметила знакомую небесно-голубую дверь. Столовая.
— Давно пора, — пробормотала я и устремилась к ней, пока она не исчезла. Если коридоры на территории холма действительно способны перемещаться, с них станется изменить направление просто мне назло.
В столовой по-прежнему было пусто, за одним исключением: напротив Квентина за столом, уперевшись кулаком в подбородок, сидела женщина. Квентин глядел на нее, распахнув глаза, с выражением потрясенного обожания на лице, будто до него впервые дошло, для чего на свете женщины, и как никогда напоминая самого типичного тинейджера.
Я посильнее хлопнула дверью и откашлялась. Никто на меня даже не посмотрел.
— Привет?
На этот раз женщина оглянулась и улыбнулась. Ее бледное, заостренное лицо было обрамлено прямыми черными волосами, подстриженными под пажа. Глаза оранжевые — того же самого красного оттенка, который был у Алекса, — а одну щеку пересекал шрам, почти незаметный на фоне бледной кожи. Вряд ли она видела солнце последние этак года три.
