— Мне трудно, очень трудно говорить… Но я решила, я хочу, я буду исповедоваться… — Подсудимая стремительно повернулась к судьям: — Я хочу исповедоваться перед вами, граждане судьи, а через вас перед всем народом. — Она поднимает глаза к потолку. В руках мнет белоснежный носовой платок, с розовой каемкой, с большой буквой «А», вышитой в трех углах. — Я только прошу дать мне возможность рассказать всё, с самого начала и до конца.
Женщина вопросительно замолчала.
— Вы можете говорить всё, что относится к вашему делу, — разъяснил Борцов, — но не больше; в сторону прошу не отвлекаться.
— Что относится к моему делу?! Как мне определить границы? Это очень трудно, почти невозможно…
— Суд вас слушает!
Подсудимая начала издалека. С неудачной любви своей матери. Мать была дочерью крупного новороссийского купца. Отец воспитывал ее в строго патриархальном духе. В 1918 году богача постигло несчастье: его единственная дочь должна была стать матерью от случайной связи. «Спуталась», как он говорил, с каким-то офицером. Офицер обещал жениться, но исчез. Отец проклял дочь, выгнал из дому, а через некоторое время вместе с белыми бежал в Грецию.
Мать работала в советских учреждениях. Умерла она недавно; подсудимая тогда уже работала на телеграфе.
Как-то вскоре после смерти матери в их район приехал молодой человек, сразу обративший на себя внимание. Это был землемер, присланный взамен старика, ушедшего на пенсию. У нового землемера была не только выгодная внешность — высокий рост, стройная фигура, пышные каштановые волосы с зачесом назад, карие ласковые глаза, — но весь его облик, все его манеры говорили о том, что это человек хороший, обладает тактом и чуткостью. Они познакомились. Стали встречаться. Скоро между ними возникла привязанность.
Подчиняясь требованиям сердца и судьбы, они закрепили свое чувство законным браком. (Она понимает, не все люди верят в судьбу. Но тогда она верила и в судьбу и в святые чувства своего избранника…)
Жили они очень хорошо. С увлечением работали, горячо интересовались делами друг друга, умели и развлечься: посещали концерты, театры, ходили в кино и всегда были вместе — это было его желание.
Примерно во второй половине мая 1941 года (более точно назвать дату она, к сожалению, не может), когда еще никто в городе не догадывался о приближающейся войне, в их отношения с мужем ворвалось нечто новое. Муж сообщил: скоро вспыхнет война, каждый человек обязан заранее определить свое отношение к ней. Это во-первых. И во-вторых, все его симпатии на той стороне. Понимает ли она его? Она искренне ответила, — нет, не понимает. Тогда он рассказал о своей шпионской деятельности. Да, да, он давнишний шпион! К сожалению или к счастью, ему судить об этом трудно, но и она тоже шпионка, его ближайшая и активная помощница во всех делах, которые совершаются в этом районе, в этом городе… Она не поверила мужу: нашел чем шутить! Ведь у нее, по наследству от матери, больное сердце…
