Но даже здесь, у этих ворот, дядюшка Хусейн никогда не высыпался вдосталь. Обычно он спал часов до шести утра, пока не приходил английский часовой, который расталкивал его прикладом винтовки и, ругаясь, приказывал убираться отсюда. Иногда солдат швырял ему сигарету. Хусейн подбирал ее и уходил.
Нередко дядюшка Хусейн просыпался, охваченный страхом, за несколько минут до шести часов: его мучили тяжелые кошмары. Однако он втайне благодарил аллаха за пробуждение до прихода часового. Поднявшись, он старался пробраться в порт, держа в руке свой кувшин и обшаривая глазами землю в поисках окурков.
Сердце дядюшки Хусейна замерло, когда показался автомобиль. Но дядюшка Хусейн с облегчением вздохнул и удивился — это был не полицейский автомобиль, а военный, в его кабине сидели шофер-солдат и рядом — молодой офицер, а ведь ворота лагеря закрывались в шесть часов вечера и открывались только в шесть часов утра. По лицам шофера и офицера было видно, что они взволнованы.
Удивление дядюшки Хусейна возросло еще более, когда он увидел, что ворота лагеря открылись и автомобиль быстро въехал на причал. Ничего подобного Хусейн не видел в течение долгих десяти лет, проведенных им у ворот лагеря. Однако вскоре он перестал удивляться и вновь принялся неторопливо жевать лепешку. Покончив с едой, он повернулся на бок и уснул.
Прошло два часа. Дядюшка Хусейн продолжал спать сном праведника. Но в конце концов его потревожил шум в лагере. Сквозь сон он слышал множество громких голосов, грохот каблуков, прикладов, военные команды и гудок парохода. Дядюшка Хусейн не мог ничего понять. Он заворочался, ему показалось, что все это он видит во сне.
Но вот в воздухе раздался тревожный гудок огромного парохода, отплывающего из порта. Дядюшка Хусейн вздрогнул всем телом. Следовало встать, однако он не смог этого сделать — тело налилось какой-то свинцовой тяжестью… И когда из пустыни повеяло прохладным ветерком, дядюшка Хусейн снова забылся и погрузился в глубокий сон.
Прошло много часов, прежде чем дядюшка Хусейн очнулся от сна, охваченный страхом, как это бывало с ним каждое утро. Открыв глаза, он пришел в ужас: солнце стояло высоко над горизонтом, ворота лагеря были открыты, справа от них стоял часовой. Англичанин, несомненно, был добрым человеком. Он не собирался обругать или прогнать Хусейна.
Дядюшка Хусейн протер глаза. Он усиленно старался понять, что произошло. В глазах рябило. Он проспал слишком долго. Сейчас больше девяти часов утра, и окурки уже собрали другие.
