и даже обувь — все у него было особенное.
Староста совершенно потерял покой с тех пор, как увидел теткиного слугу, превратившегося в «господина Хандави». И староста нарочно окликнул его: «Эй ты, мальчишка Абдо», — как это, бывало, делала его тетушка в Каире. Однажды староста спросил Хандави, почему тот возвратился в деревню. Хандави ответил: «Спроси у госпожи!» Насмешка сквозила в его взгляде, а в тоне чувствовалось презрение.
С тех пор как умер супруг госпожи, она жила со своей единственной дочерью в Каире, на верхнем этаже старого дома в районе Хильмийя Гедида. Безупречная репутация была как бы прочной стеной, за которой она укрылась. Несмотря на молодость, красоту и богатство, госпожа не помышляла о браке и ни одному мужчине не позволяла переступать порог своего дома. Хандави, которому она с первого же дня дала имя Абдо, был первым и единственным мужчиной, имевшим доступ в ее дом. Тогда он был еще ребенком, спал на кухне на каменном полу, далеко от спальных комнат. Однако через несколько лет госпожа дала Абдо кровать и стала заботиться о нем с чрезмерной нежностью!
Однажды летней ночью госпожа в одной ночной рубашке по своему обыкновению осторожно пробиралась в темноте в кухню, чтобы удостовериться, хорошо ли устроился слуга. Ее полное тело мерно покачивалось, она громко дышала. В ночной тишине было слышно биение ее сердца. Вдруг совершенно неожиданно она столкнулась в коридоре с другой женщиной… Та, другая, была ее дочь. Она быстро выскользнула через кухонную дверь. Грудь ее тоже едва не разрывалась от ударов сердца!
Впервые госпожа поняла, что ее дочери уже шестнадцать лет и что она обладает теперь чарами, которыми госпожа в своем возрасте обладать уже не может!..
Она поспешно возвратилась в покои, но спать не легла, а зажгла свет и, вызвав к себе Хандави, приказала ему готовиться к отъезду с первым же поездом. Она сказала ему: «Мы всю свою жизнь прожили честно, Абдо. У меня теперь взрослая дочь, а ты уже мужчина».
* * *
И когда по дороге в деревню ветер обжигал ему лицо, в сознании Хандави всплывал нежный образ девушки, ее стройное тело и красивое лицо… Хандави с сожалением покачал головой, удивляясь госпоже, которая выгнала его за то, что он стал мужчиной, хотя сама она пять лет назад купила ему кровать и поставила ее в кухне только потому, что он стал мужчиной!
Но Хандави недолго оставался в деревне… Что ему было здесь делать? Он не мог работать в поле, как его друзья, не мог месить босыми ногами глину. Их жилистые руки устало взмахивали мотыгами! О, если бы он выучился какому-нибудь ремеслу в Каире… Правда, он умел готовить пищу и гладить белье, но этим в деревне не проживешь.
