— Помнишь, у меня сын пропал? — спросила тётя Клава. Я с трудом вспомнила, как давно она на полгода уезжала в Чечню. А перед этим ей пришло уведомление из Ростова, где опознали похожего на её Марата солдатика.
— Помню.
— На нашем пути примерно тысяча станций… Вот в Новопесчанске — радиация, а на Мосту — проходит грань…
Она так и сказала: «Проходит грань…» и замолчала. Я спросила:
— Как вы узнали-то… про станцию Мост?
— Я сама не понимаю, — поморщилась тётя Клава. — Хотя я могу угадать, например, что-то… Просто, скажу и угадаю. Хочешь, тебе что-нибудь наворожу?
— Марина останется жива? — выпалила я. Тётя Клава закрыла глаза и молча пошевелила губами:
— Не знаю, — через секунду ответила она. — Там, — она кивнула на чёрное небо в окне, — ещё не решили…
— Ну, вот! Не знаете… И про Мост также угадали?
— Свет… Я ехала в Ростов на опознание и заснула — проспала… и мне приснился сынок, просил узнать у цыганок про него… Я проснулась и подумала: у каких ещё цыганок? Искать их, что ли… И вдруг вспомнила: в тот год в нашем вагоне часто ездили две старые цыганки, не «дай, погадаю», а такие, — тётя Клава прищурилась, подыскивая сравнение, — артистки… Барыни…
— И что? — Я вдруг вспомнила их.
— Я просто не поехала в Ростов, вернулась, вышла на работу и дождалась тех двух цыганок, когда они снова поедут.
— И вы у них спросили? — поторопила я.
— Нет, я пошла вслед за ними… Сын назвал их… топотушками.
Я вдруг вспомнила Длинного Колю.
— Кем-кем?
Тётя Клава проигнорировала мой вопрос. В окне пролетали чёрные, неосвещаемые пространства и мне вдруг стало почти уютно в стальной шкатулке вагона, в котором я проработала половину жизни.
Через несколько минут машинист затормозил у маленькой станции Бор, и я тоже вышла, помогая сойти двум ветхим пассажиркам. Никто не вошёл на два освободившиеся места, и мы снова уселись в купе.
— Давай, спать? — зевнув, предложила Клавдия Егоровна.
— Давайте, — кивнула я, не решаясь начать разговор о возвращении её Марата.
Я легла, а тётя Клава взяла Маринкину чашку, налила в неё воды и поставила на стол рядом со мной.
— Вода, хлеб, сахар и соль сохраняют информацию… — Тётя Клава подождала, пока я отхлебну, и добавила: — Может, Маринка тебе что-то скажет во сне? — предположила она.
Мне приснились одни лишь звёзды. Они пролетали мимо, задевали и царапали меня прямо по носу. Я проснулась и с ужасом обнаружила кошку Ночку, которая устраивалась спать у меня на подушке. Я про неё совсем забыла и со сна, не разобравшись, отшвырнула её. Кошка удивлённо взглянула и молнией юркнула в приоткрытую дверь. Я встала и, согнувшись, пошла за ней.
