– К тому же он урод, – добавила она. – У него нос длинный.
– Ну и что, у тебя еще длиннее, леди Чих, – ответила я.
Я всегда звала ее «леди Чих», когда хотела позлить: если быстро-быстро произнести «Алиша», это звучит точь-в-точь как вежливое, сдержанное «апчхи» – очень похоже на саму Алишу. А позлить я ее хотела за то, что она назвала Грундо Засранцем. Она называла его так потому, что повторяла за Сибиллой, своей матерью. Это многое говорит о том, как они обе к нему относились. Отец Грундо ушел от Сибиллы еще до того, как родился Грундо. И все время, сколько я себя помню, Сибилла с Алишей были заодно. А бедный Грундо остался вроде как и ни при чем.
А когда Грундо начал учиться и оказалось, что у него дислексия, сделалось еще хуже. Сибилла то и дело стенала: «Какой же он тупица!» А Алиша повторяла за ней: «Тупица, тупица, тупица!» Алише-то все давалось легко, будь то математика, магия или верховая езда. Когда ей исполнилось десять лет, ее взяли в придворные пажи.
Наши учителя понимали, что Грундо не тупица, но его манера делать все шиворот-навыворот ставила в тупик и их тоже. Они только вздыхали и называли Грундо «наш юный оригинал». Так что читать и писать Грундо учила я. Кажется, именно тогда я и стала называть его «Грундо». Почему – точно не помню, но ему это шло куда больше, чем его настоящее имя: это ж надо было додуматься назвать человека Эмброузом! И вскоре весь двор тоже принялся звать его «Грундо». А в процессе обучения я обнаружила, что у Грундо немалый магический дар, но тоже вывернутый наизнанку.
– Эта книжка – скучная! – жаловался он своим басовитым серьезным голосом. – Какое мне дело до того, что Джек и Джилл пошли в магазин, а Ровер бегает за мячиком?
И пока я ему объясняла, что буквари все такие, Грундо каким-то образом ухитрился превратить букварь в книжку комиксов: одни картинки и никаких букв. Начинались эти комиксы с конца и кончались в начале, а на картинках мячик бегал за Ровером, а продукты покупали Джека и Джилл. Только Грундо мог вообразить, как огромная головка сыра покупает двух людей.
Превращать книжку обратно он отказался. Сказал, что так прикольнее. А я сама вернуть ей нормальный вид так и не смогла, сколько ни старалась. Эта книжка, наверное, до сих пор лежит там, где я ее спрятала: под обивкой старого школьного автобуса. Грундо не только гордый, он еще и упрямый.
Можно сказать, я усыновила Грундо, точнее, взяла его себе в братья. Оба мы чувствовали себя одиноко. Я – единственная дочь у своих родителей, а все дети других придворных волшебников – ровесники Алиши или даже старше. Прочие ребята нашего возраста были сыновьями и дочерьми придворных чиновников, не имеющих способностей к магии. Не поймите меня неправильно, все они относились к нам вполне дружелюбно, но они были обычные дети, а мы – не такие.
