— Ну что же, Таисия… Как у вас в России говорят, бог правду любит. Я тоже люблю правду. Если ты мне говорила правду, я тебя отпущу. С миром, как говорят по-русски. Но если ты меня пытаешься обмануть — тебе будет плохо. Понимаешь? Я хочу тебе дать добрый отеческий совет: если ты пыталась меня обмануть, признайся лучше сразу. Потом это будет тебе стоить дороже. Даже очень дорого. А теперь — иди, подумай немножко.
Саша вышла из кабинета Шверера. За дверью, в коридоре, ожидал ее не полицай, который привел ее, а немец-унтер из комендатуры. Он, очевидно, уже получил от Шверера распоряжение, как поступить с задержанной. Ни слова не говоря, он вывел ее во двор и движением руки приказал пройти в конец его. Саша сделала несколько шагов и вздрогнула: в углу двора стояла виселица, на ней — чье-то тело.
Унтер взял Сашу за плечо и молча подтолкнул к виселице, как бы приказывая: «Смотри!» Она увидела босые, безвольно вытянутые ноги, пестренькое ситцевое платье, шею, туго перехваченную веревкой, синее, странно спокойное, словно во сне, лицо с черными губами, светлые волосы, беспорядочно закрывшие лоб…
Той, на виселице, вряд ли было лет больше, чем Саше…
Показав на грудь повешенной, унтер что-то буркнул. И Саша только сейчас заметила там доску, висящую на веревке, перекинутой через шею. На доске крупными черными буквами было написано:
«Она молчала на допросах».
Выждав немного, унтер подвел Сашу к погребу-леднику: земляная крыша, впереди — кирпичная стена с дверью. Такие погреба в каждой усадьбе на Курщине.
«Входи!» — молча показал унтер, открыв тяжелую дверь. Едва Саша переступила порог, дверь сразу же захлопнулась, и непроницаемая тьма сомкнулась вокруг. Снизу несло холодом. Наверное, там еще остался лед. В таких погребах он не тает подолгу.
Саша присела у дверей, на самой верхней ступеньке. Но холод доставал ее и здесь — ведь на ней было только платье из тонкого ситчика да туфли на босу ногу…
Ее вывели лишь на следующий день. В первый миг зажмурилась от света. Оказывается, и за сутки можно отвыкнуть от солнца.
И вот она снова стоит перед Шверером. Он смотрит в упор:
— В селе Рог-Колодец Таисии Беловой нет и не было. Ты — партизанская разведчица. Видела ту, во дворе? Если не хочешь болтаться на веревке, как она, — признавайся во всем. Согласишься работать на нас, не только освободим — наградим. Довольна будешь.
— Ничего я не знаю! — заговорила Саша плаксивым голосом, как и накануне. — Малограмотная я, что вы с меня спрашиваете невесть что…
