Едва прозвучали первые выстрелы возле углового дома, как Глоба и Чхеидзе стремглав сбежали вниз по полуразбитой лестнице.
— Где ваш командир? — спросили они у солдат.
— Вон там, у окошка, — комбат! — показали те и спросили: — А зачем он вам, морячки?
— Разве не слышите — стрельба у немцев, — ответили матросы. — Наших там защучили. Выручать надо!
— Морячкам всегда поможем, — с готовностью сказали солдаты. — Лишь бы начальство приказало.
Майор, командир батальона, уже обративший внимание на стрельбу в угловом доме на немецкой передовой, выслушав Чхеидзе и Глобу, сказал:
— Поднимаю роту. Артиллеристов попрошу поддержать огнем.
Через несколько минут удары пушек заглушили трескотню автоматов. Дым разрывов заклубился в окнах зданий на противоположной стороне улицы Ваци, где держали оборону немцы. Пользуясь тем, что враг под артиллерийским огнем перестал стрелять, пехотинцы рывком, небольшими группами пересекали улицу, вбегали в подъезды домов и дворы, готовясь к схватке. Но гитлеровцы не принимали боя. Еще до того как по ним ударила наша артиллерия, они, услышав перестрелку за спиной, в здании банка, переполошились. Ведь они еще не знали, что бой в угловом доме идет всего с пятью окруженными советскими разведчиками, и могли посчитать, что русские каким-то образом зашли с тыла.
Вдоль улицы и напрямик через дворы пехотинцы спешили к угловому дому. Звуки перестрелки служили им ориентиром. Вместе с солдатами бежали к зданию банка Глоба и Чхеидзе.
Вот и банк. Возле него суетятся немцы, строчат из автоматов по окнам верхних этажей. Василий Глоба вскидывает автомат — очередь! Алексей Чхеидзе, выхватив из кармана бушлата гранату, первым подбегает к входу. На пороге сорванные с петель, изрешеченные пулями дубовые резные двери, обломки шкафов и столов, которыми изнутри был забаррикадирован ход. В просторном вестибюле, засев за перилами лестницы, несколько немцев ожесточенно стреляют из автоматов вверх. Спрятавшись за косяк двери, Чхеидзе бросает приготовленную гранату. В ту же секунду бросает свою гранату и поравнявшийся с ним Глоба. Гремит сдвоенный взрыв. Взлетают в черном дыму обломки лестничных балясин. Несколько очередей в еще нерассеявшийся дым! И два матроса вместе с пехотинцами врываются в вестибюль…
— Где же наши? — встревоженно спрашивает Чхеидзе Глобу, взбегая по лестнице. Кто из пятерых товарищей еще остался жив?
Наверху за поворотом лестницы, на площадке четвертого этажа, покрывая крики и выстрелы, доносившиеся оттуда, громыхнула граната. Мимо Глобы и Чхеидзе с силой пролетели какие-то обломки. Прямо под ноги бегущим вверх матросам свалился убитый гитлеровец, звеня по ступеням, прокатилась вниз его каска.
