— Так задумано было, — сказал Сын Божий. — И ты Петра не замай. Я ему верю. Он только с виду колеблющийся, а в душе ведь истинный камень!
— Поступай как знаешь, — проворчал кариотянин. — Только предупреди, чтобы не лез он ко мне со своими претензиями.
— Хлеба много привёз? — сменил тему Сын Божий.
— Двенадцать батонов. Как раз на Тайную вечерю!
— Сам знаешь, апостолам твои двенадцать батонов как слону дробинка, — хмыкнул учитель.
— Это тебе не красное милетское, — возразил кариотянин. — Пшеничный, неразбавленный…
— Дидима жалко, — вздохнул Сын Божий. — Он же ничего, кроме виноградных вин, не употребляет.
— Это для души, — упрямо возразил посланник Ада. — А спирт для дела!
— Да, — словно о чём-то незначительном вспомнила ипостась. — Слушок прошёл. Говорят, что папаша кого-то в Ад отправил. Говорят, мужик этот настоящий профессионал!
— Это хорошо, что ты мне сказал, — отозвался Иуда. — Найдём мы этого разведчика. Наши весь Ад на уши поставят, но того, кто нужен, найдут. Сейчас соглядатаи ни к чему.
Сын Божий внимательно оглядел своего бывшего апостола.
— Огрубел ты там, Иуда, — подметил он. — Твёрже стал, стержень в тебе появился.
— Так ведь со дня смерти по полной программе в Аду гоняли, — поёжился собеседник. — Котёл, смола, гвозди, олово расплавленное, сера… Лучше не вспоминать!
В каптёрке у Длиннорыла было уютно, и даже Железная Дева, стоявшая в углу в окружении разнообразных пыточных приспособлений, не портила этого ощущения. К Деве и иным приспособлениям, вроде испанского сапога демон Смоляк отнёсся с практичностью бывшего сотрудника госбезопасности.
Сегодня было скучно. Компании не получилось, и Длиннорыл со Смоляком пили коньяк. Расписывать вдвоём пульку — всё равно что играть в бильярд одному. Нет в такой игре никакого азарта.
Длиннорыл был настроен поговорить.
Был он безобразно лохмат, и кисточка хвоста у него неухоженной была, а копыта были сбитые и безо всякой лакировки. Даже не верилось, что совсем недавно он занимался дипломатией и только волею обстоятельств опустился на адское дно. Казалось, что он в этой обстановке родился и жил вечно. Но рассуждал он классически трезво, и в формулировках его чеканных сразу чувствовалась выучка.
С осторожностью и дальновидностью оперативного работника демон Смоляк направлял беседу. Осторожно намекнул он на возможность райского блаженства, пытаясь прощупать падшего демона на предмет возможной вербовки. Полномочий на то ему никто не давал, но демон Смоляк резонно полагал, что победителей и здесь никто не судит.
