Рэнди затормозила у двери и захихикала при виде своих *часовых*. Большая черная собака лежала на спине и самозабвенно храпела. Ее золотистая подруга лежала рядом, удобно положив голову на шею черной. "Будь я проклята, если дала вам неподходящие имена," ухмыльнулась женщина и перешагнула уютную парочку.
Она положила свои вещи в ногах у Меган и пошла обратно в кабинет, чтобы взять еще несколько предметов, которые понадобятся в следующие пару дней. Вернувшись в спальню, Рэнди аккуратно положила их на прикроватную тумбочку, и затем быстро проверила пульс, давление, дыхание и реакцию зрачков блондинки. Она нашла их вполне удовлетворительными и, взяв свои вещи, устроилась в большом мягком кресле у окна. Рэнди вздохнула и свернулась калачиком в мягких объятиях этого старого кресла. Она всегда его любила. Когда она росла, оно было ее крепостью, ее коконом… теплое, тихое место, где девочка-подросток могла сидеть, мечтать и размышлять о тайнах бытия, глядя на звезды в окне. Ничего не изменилось, дядя Джейк… я по-прежнему размышляю. Только теперь не столько о тайнах жизни, сколько о ее несправедливости. Она не должна была умереть, дядя Джейк… я должна была быть там… но меня не было… и она умерла! Прости, дядя Джейк. Ее горло обожгло рыдание, которое она старалась подавить, а из-под ресниц крепко закрытых глаз сорвалась слеза. Мне так жаль, Кейси.
Подавленная женщина была неожиданно выхвачена из своей печали маленькой теплой лапкой, легшей на ее руку. Заплаканные голубые глаза распахнулись и встретились с мягкими карими, которые смотрели на нее с почти человеческим состраданием. Небольшое золотистое создание, больше походившее на лисичку чем на собаку, осторожно взобралось ей на колени; мягкий маленький язык смахнул слезу, а собачья голова нежно легла ей на плечо. "Спасибо, крошка," вздохнула высокая женщина и зарылась лицом в сладко пахнущий мех. Эта сцена была не нова. Она не раз повторялась за последние несколько месяцев. Ее молчаливые друзья, казалось, всегда знали когда ее переполняли боль и вина … и всегда были рядом. Малышка предлагала ей лучшее собачье подобие сердечного объятия, а черная красавица сидела рядом, тихая и неподвижная, как будто утешая уже одной только силой своего присутствия.
И вновь она была там, и предлагала лучшую поддержку на которую была способна. И она останется там, молчаливый часовой, наблюдая как Морфей заберет ее двух подруг в свою реальность.
