Самым провальным моментом на этом этапе для Пушкина стало то, что Николай Павлович, проявив железный характер, не захотел встречаться с поэтом. Наоборот, как сказано выше, двумя болезненными ударами (отказ от предложенной Пушкиным схемы погашения долгов и «отлучение» от Аничкова дворца) дал понять, что бунта не потерпит. Очевидно, что о выходке Пушкина императору было известно по двум каналам – и от Нессельроде, и от Жуковского. Думается, что вариант со сватовством Дантеса к Екатерине Гончаровой был одобрен на высоком уровне как по причине, что сей вариант уводил далеко в сторону от скандала фигуру императора, так и потому, что такой ход ставил Пушкина в смешное положение в глазах света. Как говорится, ревнивец-муж «попал пальцем в небо». Косвенным подтверждением согласованности действий венценосной семьи и Геккернов является мгновенное разрешение на брак, которое по придворному этикету должна была испросить фрейлина Гончарова у императрицы. Скоротечность выдачи разрешения на брак выглядит особенно странной, так как Дантес был католиком, и процедуру следовало согласовать с иерархами православной церкви. При этом хитрая лиса императрица Александра Федоровна писала баронессе Тизенгаузен: «Мне бы так хотелось иметь через вас подробности о невероятной женитьбе Дантеса. Неужели причиной ее являлось анонимное письмо? Что это, великодушие или жертва?»
Пушкин, перейдя в оборону, вынужден был 17 ноября дезавуировать свой вызов Дантесу. О том, как ему выкручивали руки, уже много написано. И хотя там было много нюансов, заслуживающих дополнительного рассмотрения, мы пока их опустим ради главного. А главное в том, что Пушкин поставил себе целью сломить занятую императором позицию отстраненности и выйти на прямой разговор с ним. Пушкин уже понимал, что этого результата теперь невозможно достичь никакими слезными письмами об аудиенции. Более того, если бы такие прошения вышли из-под пера Пушкина и были бы вдруг удовлетворены, то это означало бы полную капитуляцию поэта. Возможно, в Зимнем этого ждали. Там, скорее всего, надеялись, что у Пушкина сдадут нервы и он пойдет на поклон. Сведения о крайней взвинченности Пушкина доходили до Зимнего не только от его недоброжелателей, но и от друзей.
Но Пушкин сохранил хладнокровие и нашел способ заставить императора принять его без прямой просьбы. С этой целью он задействовал молодого Соллогуба, точно рассчитав все его шаги и поведение тех лиц, на которых Соллогуб интуитивно выйдет с полученной от Пушкина информацией. Эту комбинацию в игре Пушкина с Зимним условно назовем «21 ноября». О ней лучше всего рассказал ее невольный исполнитель В. А. Соллогуб:
