– Да нет, у Маши вкус такой, что не переплюнешь.
– Ну, нашел с чем сравнить. Мария твоя вообще редкая девушка. Ты привыкай к мысли, что мир твоей Машей не ограничивается. Но твой мир должен как раз на ней и закончиться.
– Это почему?
– Да потому, дорогой. Потому что другую такую ты будешь искать очень долго. И если что-то хорошее и найдешь под конец, то не факт, что и это тебе подойдет, потому что тебя добьют сами поиски. Так что, пожалуйста, не дури. Не ссорьтесь, и не отпускай ее.
– Хорошо. Как скажешь.
– Не «как скажешь», а как надо.
– Великий и могучий русский язык.
– Ой, чья бы корова ворчала. Русский парень Ваня с окраины.
– Мычала, дурак.
– Сам такой!
* * *
Why don’t you do something love for a change
Why don’t you do something love
Why don’t you do something.
David Guetta
Я просто хочу ритмичную прозу. Чтобы она отстукивала ритм, не давала дышать ровно. Хочу, чтобы ненадолго вы ей зажили. Это – как воздух. Любовь – тоже воздух.
Вы, наверное, разучились любить. Но сердце помнит, и тело помнит. И даже если у сердца ничего не было давно, оно помнит. Все еще помнит.
Где бы он ни был, а я не знаю, где он, но сердце будет помнить.
Я знаю лишь одно: с ним случилась беда. Я знаю ее вкус и вижу его боль.
Я не оставила бы его, если бы знала, что с ним случится беда. Я терпела бы все во имя него. Любовь не дается всем без разбора.
Я готова на жертвы сейчас.
Почему тогда я оставила его?
Я люблю тебя, милый.
Где бы ты ни был,
Как бы ни страдал,
Я помогу тебе,
Ты слышишь меня?
Я приснюсь тебе, и в этом сне ты будешь сжимать мою руку, как никогда не сжимал,
А я буду шептать, что все хорошо.
Милый, любимый, мой глупый,
Ты знаешь, я не могла предать тебя.
И, когда я скажу тебе эти слова,
Ты наконец-то сделаешь это,
Ты поверишь мне без всяких условий,
И тогда прогнать меня ты уже не сумеешь ,
Беречь твой сон буду я. * * *
Ты был одним из тех, кто жертва своему таланту Молодость необузданна, талант заставляет тебя спешить, деньги рвут на части. И ты несешься очертя голову, сбивая невидящих и задевая замешкавшихся. Ты бежишь, уже не помня, зачем сорвался. Но здесь берет свое упрямство и характер. Ты – характерный герой, слегка резонер.
Но без чувства меры, и в череде дней приходит пресыщение. По ту сторону двери ты слышишь скрип и скрежет молчаливого отчаяния.
Ты помнишь себя ребенком, читавшим Библию скорее из любопытства. А потом подростком, восторгающимся Бродским. А Бродский говорил, что Библию понял только в двадцать два, а то и в двадцать четыре. А ты помнишь отчетливо, как в детстве спрашивал:
