– Вроде как есть, только что нового она нам скажет? – усомнился подчиненный. – Чутье мне подсказывает, что надо искать в другом месте. Этот убитый – порядочный пройдоха, ради бабла он продал бы мать родную, многие могли иметь на него зуб.
– Ты же исключил расправу!
– Пожалуй, да, но я бы искал причину в профессиональных контактах убитого. Ворон ворону глаз не выклюет, а пулю под ребрышко может всадить. Так мне сдается.
15 августа 1968 года
Я – студентка! Как только я нашла в списке свою фамилию, сразу же позвонила Але.
– Нам надо встретиться, – сказала она.
– Хочешь угостить меня малиновым мороженым? – спросила я в шутку, но она ответила серьезно, что нам надо поговорить.
Наш разговор означал очередную разлуку. Аля – еврейка, и после того, с чем столкнулись близкие ей люди, она не может оставаться здесь. Лично ее репрессии не коснулись, но у сыновей были проблемы, и они решили уехать.
– Почему меня покидают все, кого я люблю? – воскликнула я в слезах, а потом вскочила и убежала.
Я слышала, как Аля крикнула мне вдогонку:
– Я напишу тебе.
Но Куба тоже обещал, что напишет, как только доберется до места, но у меня нет от него ни одной весточки. Видимо, так же будет и с Алей.
Я осталась одна в этом мире, и этот мир плохой, плохой, плохой!..
24 декабря 1968 года
Рождество. Еще более грустное, чем всегда, потому что Зося уехала со своим женихом в горы кататься на лыжах, а у папы грипп, и он лежит в постели. Я пошла на кладбище одна, чтобы зажечь лампады на маминой могилке. Ее уже так давно с нами нет, что память о ней поблекла, как старая фотография. И я уже не говорю с ней, не рассказываю о себе. Я уже ни с кем о себе не говорю с тех пор, как здесь нет Али. Она не написала. Может, они оба с Кубой похоронили память обо мне так же, как и
об этой стране? Я должна им это простить. Кубе мне следует простить намного больше, но разве все дело в прощении? Это обрушилось на меня как лавина, повалило на обе лопатки, едва не разбило мою жизнь на мелкие осколки, которые уже никогда не удалось бы собрать.
– Как это так, что ты ничего не знала? – спрашивала в недоумении моя сестра. – Четыре месяца нет менструации, и не догадываться, что ты беременна? Надо быть Ниной Сворович!
– Вот именно, у меня была менструация! – защищалась я.
– Ну и что из этого? Два сопляка поиграли во взрослых, и чем это кончилось? Полюбуйтесь, картинка прилагается! – Зоська метала громы и молнии. – Как ты намерена сообщить об этом отцу?
