Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?
Чистый, ясный и безжалостный голос.
Александр подошел…
Стиснутая ночью, невнятно белела узкая девичья фигурка. Александр сделал еще шаг вперед, и голос смолк.
В черном небе чиркнула падающая звезда. Они часто падают в это время. Тихо…
И девушка шарахнулась в сторону.
— Не бойтесь! Я не восставший из могилы.
Она остановилась.
— Кто здесь? — Голос придушен страхом, бледный голос.
— Человек, как и вы…
— Догадываюсь.
— Можно подойти? Не убежите?
— Попробуйте.
Он подошел.
Ночь смыла с ее лица все черты, темнели только глаза.
— А я вас знаю, — сказал Александр.
— И я вас…
Девочка-лаборантка. Это она пригласила его на первую беседу с Шаблиным.
— Откуда эти стихи?
— Из книг…
— Я их не знаю.
— Разве что-то знать — только ваша монополия?
— В таком месте — и такие стихи!
— В другом они так не звучат… Проводите меня, я боюсь.
И они пошли бок о бок. Хрустел песок под ногами, от ее тела, затянутого в тонкое платье, тянуло теплом, и в темноте был виден ее профиль, загадочный, древний, библейский в эту минуту. Смутной влагой блестели большие, выпуклые глаза.
А над головами лениво жила Вселенная, поеживались звезды, вколоченные в знакомые созвездия. И снова упала звезда — острый, более сильный росчерк заблудившегося метеорита. В ее глазах мелькнул колючий отсвет.
— Как сабля… — обронила она тихо.
— Что? — не понял он.
— Сверкнул, как сабля… «И ханской сабли сталь…» Какие сильные и страшные люди жили прежде! Мы теперь больше надеемся на свои сильные машины, и в нас самих сила умирает за ненадобностью…
Ее слова были не новы, они гуляли по свету как сомнительное утверждение: «Человек становится тепличным».
Такие утверждения когда-то питали человеконенавистнические теории: сила воспитывается в столкновениях; с прекращением войн у общества отнят такой решающий стимул развития, как внутривидовая борьба… А общество развивалось, преобразовывалась планета, заселялись океаны, шло освоение солнечной системы, жизнь опрокидывала теории, перечеркивала эти слова.
Но сейчас Александр не возражал: ночь, девушка, дух предков — какие тут теории! И самому хотелось бы стать грубым, «ломать коням тяжелые крестцы и усмирять рабынь строптивых».
— А они умели не только пугать, — произнесла она. — Они умели быть нежными… Не помните?..
И она тихо-тихо стала читать:
Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке.
Одно-единственное движение губ —
Мячик, пойманный на лету,
