Брандмауэры петербургских дворов — это целая симфония силуэтов и плоскостей. Они могут быть видны издалека или возникают неожиданно. Только неискушенному взгляду они могут показаться однообразными и скучными. Есть необычайная притягательность этих стен, скрытая энергия. Весь XIX век, оставивший нам этот город, боялся крупных архитектурных форм — фасады были полны окон, лепнины, карнизов; именно тогда уплотнение кварталов создало противопожарные стены — брандмауэры, внесшие поистине египетский масштаб в привычный городской пейзаж.
Достоевский с протокольной точностью описывает такой двор, где Раскольников прятал украденные у старухи вещи:
«…Он вдруг увидал налево вход во двор, обставленный совершенно глухими стенами. Справа, тотчас же по входе в ворота, далеко во двор тянулась глухая небелёная стена соседнего четырёхэтажного дома. Слева, параллельно глухой стене и тоже сейчас от ворот, шел деревянный забор, шагов на двадцать в глубь двора, и потом уже делал перелом влево. Это было глухое отгороженное место, где лежали какие-то материалы. Далее, в углублении двора, выглядывал из-за забора угол низкого, закопчённого, каменного сарая, очевидно, часть какой-нибудь мастерской. Тут, верно, было какое-то заведение, каретное или слесарное, или что-нибудь в этом роде; везде почти от самых ворот чернелось много угольной пыли».
В сознании горожанина брандмауэры как-то связываются с дворами-колодцами. Мог ли кто подумать, что, возникшие утилитарно, дворы-колодцы станут притягивать поэтические души. Будто пространство в них как-то закручивается, напрягается. Кажется, скупость форм обретает метафизический смысл.
Одна мне осталась надежда:
Смотреться в колодезь двора… —
писал Александр Блок. Двор-колодец — это предельный случай в петербургском пейзаже, когда устремлённая к небу композиция доведена до абсолютного выражения. Переустройство города, отречение от его кажущейся тесноты в XX веке вызвали ностальгию к дворам-колодцам:
Я жила бы окнами во двор-колодец,
Я смотрела бы на мусорные баки.
Кошки и дворовые собаки
Приходили бы, и скрюченный уродец —
Дерева какого-то росточек —
Притулился бы к стене отвесной,
И карнизом обведён небесный,
Отведённый для двора глоточек…
Во многих дворах Петербурга сохранилось мощение брусчаткой и диабазом. При въезде во дворы у арок подворотен сохранились колесоотбойные тумбы, каменные или металлические, — они предохраняли стены от разрушения. Особенно их много на Петроградской стороне. Дворы Петроградской обогатили наш город в период модерна. Проезды, оформленные высокими арками с металлическим декором, фонарями, ниши со скульптурными украшениями, лепные детали… Жизнь таких дворов представлялась таинственной, необыкновенной. А дворики Коломны привлекают своей камерностью и неприхотливостью.
