Я сказала: Спасибо тебе огромное.
❖
Я подняла голову глянуть, как там Л. «Одиссея», песни 13–24, лежала на банкетке обложкой вниз; Л не видать. Не помню, когда видела его в последний раз. Думала отправиться на поиски, но тогда я бы ушла оттуда, где он может найти меня.
Я взяла «Одиссею», поглядела, далеко ли он продвинулся. Мои шансы не учить его японскому выглядели неубедительно. Я лениво полистала «Белый Клык».
Через некоторое время раздался знакомый голос.
Хотите я вам посчитаю до тысячи по-арабски? сказал он.
Ты же говорил, твоя мама в зале 61?
Ну да.
Тогда счет мы отложим на потом.
На когда?
На когда-нибудь потом. Это ваш мальчик?
Передо мной стоял охранник, а также Л.
Я сказала: Да.
Л сказал: Я сам пошел в туалет.
Я сказала: Молодец.
Охранник: Ни за что не угадаете, где я его нашел.
Я: Где вы его нашли?
Охранник: Вы за миллион лет не угадаете.
Я: Где?
Охранник: Аж в подвале, в реставрационной. Наверное, спустился по лестнице и зашел в служебную дверь.
Я: А.
Охранник: Все обошлось, но вы уж за ним присматривайте.
Я: Ну, все ведь обошлось.
Охранник: Да, но вы уж за ним присматривайте.
Я: Я это учту.
Охранник: Как его зовут?
Лучше б не спрашивал.
Беременной я сочиняла симпатичные имена — Гасдрубал. Изамбард Кингдом, Телониус, Рабиндранат, Дарий Ксеркс (Дарий иКС), Амедей, Фабий Кунктатор. Гасдрубал — брат Ганнибала, карфагенский военачальник, который на слонах перешел Альпы и в III в. до н. э. развязал войну против Рима; Изамбард Кингдом Брюнель — гениальный британский инженер XIX века; Телониус Монк — гениальный джазовый пианист; Рабиндранат Тагор — бенгальский эрудит; Дарий — персидский царь, и Ксеркс тоже; Амедеем звали дедушку рассказчика в A la recherche du temps perdu[65], а Фабий Кунктатор — римский военачальник, который тянул время и тем спас Рим от Ганнибала. Такие имена детям давать не годится, и, когда он родился, пришлось быстро соображать.
Я подумала, что в идеале это должно быть имя, которое подойдет, каким бы он ни был — серьезным и сдержанным или пацан пацаном, например Стивен, который превращается в Стива, или Дэвид, который превращается в Дэйва. Беда в том, что Дэвид мне нравился больше Стивена, а Стив больше Дэйва, и не выкрутишься, назвав его Стивен Дэвид или Дэвид Стивен, потому что два хорея подряд, да еще с «в» посередине — это какой-то бред. Нельзя было назвать его Дэвидом, а сокращенно Стивом; все будут пальцем у виска крутить. К койке то и дело подходили разные люди и спрашивали, как его зовут, а я отвечала Ну, я думаю, может, Стивен, или я думаю, может, Дэвид, и однажды выяснилось, что человек, который подошел, — это сестра с медкартой, и она записала, что я думала, унесла медкарту, и на том все закончилось.
