Спустя неделю после оных событий у нас был урок с третьим классом. Я знала, что Леха заболел - подхватил ларингит, и его на уроке не будет, так что придется мне сидеть с Райкой Корецкой, стервозной особой, которая неравнодушна к Лехе. У нас многие пацаны за ней ухлестывают. Она достаточно красива, но как-то неестественна, искусственна. Типа как размалеванная кукла, больше не назовешь ее никак. Постоянно волосы густо выкрашены в черный цвет, поэтому никто не знает их природного цвета, глаза до самых бровей намазаны голубыми тенями, на длинных ресницах огромные комья туши, а на губах - миллиметры красной помады. Короче, смотреть страшно, а Кретинов, сволочь, посадил меня именно с ней на случай болезни Лехи. Надо ему еще несколько раз это припомнить.
Зазвучал звонок, и все ввалились в класс истории. Райка презрительно фыркнула, видя меня, что она часто делает, и присела на самый краешек скамьи. У меня комок подступил к горлу, потому что помимо обильной краски на лице эта Корецкая вылила на себя как минимум три флакона дешевых вонючих духов.
Зашел Кретинов и стал спрашивать тему урока "Как отнеслось волшебное сообщество к изменениям России при Петре I". Отвечать выскочил Саня Ганджубас, химик, с которым у меня довольно неплохие отношения, и начал бодро рассказывать:
- Магическое сообщество, хоть уже и перенесло свой штаб на планету Килли, имело весьма отрицательную точку зрения по поводу проводимых царем реформ, т.к. считало, что коренные изменения подрывают весь волшебный потенциал российских волшебников...
Я уже не помнила, что именно рассказывал Ганджа. Я только помню отвратительную вонь, идущую от Корецкой. Я пыталась от нее избавиться, вертясь по сторонам и нагло подглядывая в тетрадки оцепеневших от скуки однокашников. Даже Кретинов и тот тщетно пытался побороть зевоту.
Действительно, Саня рассказывал долго и нудно, и все начали открыто посапывать, уронив головы на скрещенные на парте руки. Только мне одной не спалось, потому что я спасалась от аромата "типа Шанель Љ5". Блин, тогда и пересесть-то было некуда - все парты до единой заняты.
Я привстала со скамьи, чтоб подглядеть в тетрадь храпящего на соседнем ряду Антона Саккулина, как сонный голос Кретинова пригвоздил меня к месту.
- Адашева, что ты можешь дополнить по теме урока?
Я встала с места, косо глянула в тетрадь Корецкой, и громко заявила:
- Еланский - дегенерат!
Стекла и даже стены затрещали от грянувшего хохота всех присутствующих и проснувшихся в классе, за исключением Кретинова и самого сони Ваньки Еланского, который сидел позади нас с Райкой, и еще не продрал глаза.
