— Ага. Мы Юрку Левашова пошлем.
У Роднева было в колхозе много дел, и он перебил:
— Извини, Алексей Семенович… У меня давно к Дмитрию вопрос есть.
Спевкин насторожился.
— Ты еще долго думаешь, переросток, в комсомоле сидеть? Пора бы подавать заявление в партию.
У Спевкина от смущения рука сама собой полезла в волосы.
— Я давно думаю, Василий Матвеевич. Побаиваюсь. Помню, как мы с тобой встретились.
— Что было, то прошло.
— Я могу дать рекомендацию, — внушительно произнес Трубецкой. — Человек стоящий, что ни скажи — на лету хватает.
Роднев ушел.
Переговорив обо всем и проводив Трубецкого, Спевкин направился к Груздеву. Тот сидел дома и, почесывая под расстегнутым воротом рубахи волосатую грудь, разбирал на столе какие-то бумаги. Недавно Груздеву пришлось завести очки. Спевкин сам выбрал ему в городской аптеке самые большие, в черной оправе. «Не усы бы, вид у тебя, Степа, под академика, — посмеивался Спевкин. — Усы-то ефрейторские, сбрил бы к ляду, на что они, когда очки есть».
Однако, когда заставал Степана за книгами, в очках, насупленного, невольно проникался уважением.
— Был у тебя Роднев?
— Был. Только что уехал.
— Он говорил тебе?
Груздев печально вздохнул, освободился от очков, и с его лица как бы смыло всю строгость.
— Говорил, Митя, говорил… У меня — голова кругом. Ну-ка, подумай — с докладом выступить!
— С каким докладом?
— Как каким? Перед всеми секретарями парторганизаций района придется мне рассказывать о нашем почине. А какой я, прости господи, докладчик!
— Ну и ну! Точно — задачка! Только я тебя о другом спрашиваю: не говорил тебе Василий, что мне пора оформляться в кандидаты? Рекомендацию хочу попросить у тебя.
Лицо Груздева сразу же отвердело.
— М-да… Не дам я, пожалуй, тебе рекомендацию. Обожду.
От неожиданности у Спевкина пересохло в горле.
— Это как?
— Пока Роднев жил у нас, ты было схватился читать, потом, смотрю, бросил. Лежат книги у тебя в столе среди рассыпанной махорки, мешают только.
— Сам знаешь, в колхозе дел по уши, не успеваю везде.
— А у меня не «по уши»? Чай, тоже не без дела сижу — и МТФ и парторганизация на мне, — а креплюсь. На гулянки ходить, отплясывать небось время находишь?
Спевкин рассердился.
— Роднев дает рекомендацию, Трубецкой дает, а ты — «не дам». И не надо! В райком комсомола пойду или к Чураеву, дадут, не откажут!
— А через кого вступать будешь? Через нас, мы же будем принимать. А я, брат, все на собрании выложу, как есть.
В знак того, что разговор окончен, Груздев снова надел очки. Надевал он их по-особенному, подаваясь головой на очки, не седловину садил на нос, а нос подводил под седловину. Строгий блеск стекол на обветренной физиономии Груздева охладил Спевкина, он сразу понял: и ругаться и просить бесполезно.
