Бахат никогда не пил чай с сахаром, но обожал мед диких пчел. Каждый раз, перед тем как отправиться на сбор меда, он целую неделю вел лихорадочную подготовку. Обнаружив дерево, с которого свисали пчелиные соты, Бахат начинал собирать длинные плети ротановой пальмы, из которых обычно плетут кресла и корзины. Для экспедиции за медом требовалось триста футов ротана — из них сплетали крепкий канат, чтобы привязывать большую банку для сбора меда. Вдобавок нужно было приготовить сотни две бамбуковых колышков, а чтобы выстругать и заострить каждый колышек, требовалось несколько минут. Нужны были также крепкий молоток из железного дерева, несметное количество веревочек из крепких волокон лианы, тридцать острых кольев и растрепанная на мелкие волокна и связанная в пучок лиана — для дымокура. Нередко Бахат даже строил на месте проведения операции специальный маленький домик в честь этого великого события.
Мы все были готовы к нашей первой экспедиции за медом. Пингас и слепой Дайнал скатали на берегу ротановый канат, а Бахат и Шингит навьючили на себя бамбуковые колышки, банки для меда и прочее снаряжение. Мы оставили собак в лагере и переправились через реку возле устья Малой Боле. Через двадцать минут быстрого хода по тропе, которую Бахат вырубил специально для этого случая, мы оказались у подножия громадного дерева менгарис, верхушка которого была футах в двухстах тридцати от земли. На месте нас ждали небольшая хижина и заранее подготовленные шесты, и Бахат с Дайналом сразу же принялись за сооружение лестницы. Пингас и Шингит расчистили площадку возле дерева, чтобы мы могли свободно передвигаться и принимать спущенные сверху банки с медом, даже если нас застанет ночь. Высоко над нашими головами свисали восемь прикрепленных к ветвям громадных сотов, из-за которых и разгорелась вся эта кипучая деятельность.
Бахат построил вокруг основания дерева крепкий помост, и началось медленное сооружение лестницы. Слепой Дайнал ощупью находил на стволе место для опоры и, размахивая молотком из железного дерева, загонял в ствол бамбуковый колышек. Углубив его всего на два дюйма, Дайнал брал вертикальный шест и накрепко привязывал его к колышку (лиановыми волокнами. Затем он взбирался на одну ступеньку и повторял все сызнова. Это было наводящее ужас зрелище — слепой человек на середине гладкого ствола, невозмутимо заколачивающий колышки и связывающий лестницу. Когда он добирался до конца длинного шеста, ему снизу подавали следующий, который он прикреплял к предыдущему и снова привязывал к маленьким колышкам. Эти колышки прикреплялись с интервалами в три фута, но сами по себе они не выдерживали веса человека. Только вся конструкция в целом — все шесты и все колышки, на которых они держались, обеспечивала надежную опору, и карабкающийся вверх человек должен был держаться за шесты, а не за колья, чтобы все сооружение не отделилось от дерева и не свалилось вниз. Я подумал о том, чувствует ли Дайнал, какая жуткая; пропасть разверзается под ним, и решил, что в этом случае слепота даже кстати. Взобравшись примерно на сто футов, Дайнал спустился, и Бахат продолжил эту страшноватую работу. Наконец он добрался до нижних ветвей громадного дерева и тоже спустился вниз передохнуть.