- Вы же говорите не только об этом, а еще и о тех 8 процентах. С этим-то как бороться, это же не все преступники?
- Кавказцев в Москве вряд ли больше 8 процентов.
- Неприятно, наверное, когда вас освистывают, кричат, что вы фашист.
- Егор Лигачев говорил: «При диких криках озлобления, я слышу ропот одобрения». Ничего в этом страшного нет. Во-первых, когда ты стоишь на трибуне и выступаешь, то ни фига не слышно.
А во-вторых, я не пытаюсь добиваться симпатий ЛГБТ либо условного антифа. Зачем мне это нужно? И я не очень комплексую по поводу фашизма, потому что классическая фашистская организация в Российской Федерации это движение «Наши» или движение «Сталь». Или попытка построения единой партии типа «Единой России». У Путина в слабой, конечно, форме авторитаризма, но идеи фашизма присутствуют, а националисты выступают с совсем другими идеями.
- Это у вас пока власти нет.
- Мы выступаем за демократию.
- Мы же не знаем, что будет, когда вы станете президентом, условно говоря.
- Я выступаю за национально-демократическое государство. Цель этого государства — благо нации. Я исхожу из того, что человек не может быть индивидуально счастлив, если несчастлив его народ.
- Да?
- А вы можете быть счастливы, если знаете, что несчастлив ваш народ? Вы можете быть счастливы, если несчастлива ваша мать?
- Это разные вещи! Если мать, то, конечно, нет.
- Некоторые люди любят свой народ.
- Больше, чем себя?
- Вы знаете, история знает множество подвигов самопожертвования. Я вам напомню фразу из времен Древнего Рима: «Сладко и почетно умереть за отечество».
- Но вы же понимаете, что сейчас таких людей немного?
- В Великую Отечественную войну был массовый героизм, причем героизм удивительный. Какая-нибудь там деревня Крюково, 41-й год, ужас, да? Непонятно где там левый, правый фланг, немцы под Москвой или под Смоленском, а у тебя есть вариант либо сдаться, либо дезертировать, либо без свидетелей, хрен знает, в каком болоте принять тяжелую смерть, мучительную. И они выбирали последнее.
