— Разбивать песок? — удивился механик. — Каким образом? Чем? Эта мысль недалеко ушла от идеи сахара и соды.
— Вы думаете, что это так трудно? — спросил у него Хинт.
— Я думаю, что это невозможно. Ведь речь идет не об одной песчинке, а о миллиардах и миллиардах.
— Надо попытаться, — настаивал Хинт.
— Видите ли, Иоханнес Александрович, вы, кажется, не технолог, а строитель. Представьте себе, что сказали бы технологи, если бы мы им предложили не молоть, а разбивать песчинку.
— Интересно, что бы они сказали? — спросил Хинт.
— Они бы отправили нас с вами в лечебницу. Кажется, так когда-то поступали с изобретателями, которые всех донимали своими абсурдными идеями.
— Я бы хотел избежать этой участи, — с улыбкой сказал Хинт и поблагодарил всех за ту помощь, которую они ему оказали.
— Мы только слушали вас, — пожал плечами мастер.
— Это, если хотите знать, главное.
— Что именно?
— Мне нужно было, чтобы меня слушали. Я сам себе не верил. А что касается разбивания песчинки, то я все-таки буду продолжать опыты, — с упрямой настойчивостью сказал Хинт.
— Только не очень шумите об этом, — посоветовал мастер. — Люди в самом деле могут подумать что-нибудь этакое. — Он многозначительно повертел пальцем перед своей головой.
Он шел по душистому и влажному лугу, среди высокой травы и ярких цветов, шел долго и беззаботно. Но неожиданно перед ним возникало бурное море, он не замечал ни бури, ни волн и постепенно погружался в воду. Волны подхватывали его, а он вступал с ними в неравную борьбу. И в этот момент просыпался и уже не мог уснуть.
Сон этот Хинт видел и в детстве, и в студенческие годы, и во время войны. Он повторялся с вариациями или какими-нибудь новыми деталями. Казалось, что Хинт смотрит один и тот же фильм или читает одну и ту же сказку. Константин уверял, что в детстве действительно был такой эпизод — они шли по лугу и попали к скалистому берегу моря. Хинт же ничего этого не помнит. А сон все чаще и чаще повторялся. И тот же Константин уверял брата, что это к неудачам.
Хинт всегда посмеивался над отгадчиками снов, но Константин настаивал на своем: будет неудача.
А весна тысяча девятьсот сорок восьмого года оказалась для Хинта необычайно удачливой. Он испытал еще одну мельницу, действовавшую «на удар» — дезинтегратор. Дезинтегратор использовался для угля и соли, а Хинт приспособил его для песка. Пришлось изменить всю конструкцию, переоборудовать колесо, на котором были укреплены «пальцы», хотя бы приблизительно рассчитать необходимую скорость вращения. Он помнил предупреждение механика и «не очень шумел» о разработанной им конструкции дезинтегратора. Еще меньше Хинт шумел о том, что он собирается на этом аппаратике разбивать песчинки. Но тот самый механик, который скептически отнесся к идее «разбивания песчинок», приходил к Хинту в лабораторию и просиживал с ним над чертежами до позднего вечера. Хинт вычерчивал детали дезинтегратора, вел все расчеты, а механик проверял их. Иногда он поправлял Хинта и при этом с удивлением спрашивал:
