— Сейчас будет вода...
Она посмотрела на Карцева, словно увидела его впервые.
— Господи, какие же вы жестокие! Как же ты можешь так?!
* * *
И снова дорога...
И снова серый бетон трассы перед глазами... Снова впереди номера Серегиного фургона...
— Ты что молчишь? Укачало?
— Да нет... Думаю.
— О чем?
— Обо всем... — Лена скучно посмотрела на бегущий назад перелесок. — Не нужно мне было срываться с места... Не нужно.
* * *
В этом городишке трасса была главной и единственной асфальтированной улицей.
У поста ГАИ стояла «шкода» с фургоном. Около нее маялся водитель. Увидев приближающиеся машины Карцева и Пушкарева, он выскочил на шоссе и отчаянно замахал руками.
В помощь ему от поста ГАИ отделился милиционер, помахал палочкой.
Серега и Карцев съехали вбок и остановились. Серега тут же выскочил из кабины, натягивая на себя куртку, доставая документы. Карцев вынул из папки накладные на груз и неторопливо вышел размять ноги.
— Мужики, — сказал усталый водитель лет сорока, — буксирните немного. Километра полтора...
— А чего у тебя? — спросил Серега.
— Двигатель... Застучал, в рот ему дышло. После капремонта.
— А что у них там за автохозяйство? — спросил Карцев.
Подошел милиционер, какая-то суровая женщина, а из стоящего рядом с постом ГАИ «газика» вылезли двое мужчин, очень похожих на районное начальство.
— Какое там автохозяйство! — махнул рукой водитель. — Свалка там у них. У меня же груз скоропортящийся...
— Значит, товарищи водители, — сказал лейтенант милиции, — вы сами договоритесь, кто товарища отбуксирует. Только поживее. Людей держим. Товарищей из санэпидстанции, представителей райисполкома, народного контроля...
— Айн момент! — сказал Серега. — Ты чем груженный?
— Колбасой вареной... Двенадцать тонн — не греши отдай!
— Ну и что? — не понял Карцев.
— Так ей срок через восемь часов... А мне еще триста верст пилить.
— Ты в Москву на комбинат звонил? — спросил Серега.
— Звонил. Говорят, актируйте колбасу с местными властями. Чтобы акт был... Я и грузополучателю звонил. Они хотели машины прислать, перегрузить, да потом подсчитали: триста сюда, перегрузка, обратно триста да срок реализации. Набирается часов шестнадцать... А ей, родимой, всего жить осталось — восемь. Вот и решили: отбуксировать на свалку, там разгрузить, облить керосином и уничтожить, чтобы никаких шахер-махеров не было... Вот из санэпидстанции вызвали, с исполкома.
— Что-то вы долго торгуетесь, — сказала суровая женщина. — Мы людей держим, понимаете, а они лясы точат!
